Сердечная тайна королевы
Шрифт:
– А Филипп д’Исси-Белльер?
– Для него это место было спасением от бесчестья. Он знал, что ему придется держать язык за зубами и при необходимости «ничего не видеть и не слышать».
– А господин де Линь не знает?
– Он свалился к нам как снег на голову. Речь, как вы понимаете, идет о слишком высокопоставленных особах, чтобы рисковать. Если этот красавчик наткнется на тайный ход…
– То Мазарини и Анна найдут себе другое место для свиданий, – невозмутимо пожал плечами лейтенант.
Николя стиснул зубы. Де Фобер вопросительно
– А, понимаю. Похоже, вы не бесплатно отпираете калитку в западной стене, не так ли, господин де Лекур?
– Разве вас послали сюда не для того, чтобы избавиться от де Линя, лейтенант? – голос монаха был полон желчи. – Разве жизнь одного никчемного аббатишки что-то значит по сравнению с честью королевы и планами вашего господина? Это надежное место. Никто не знает…
«Тут ты ошибаешься, де Лекур. Знают. Или просто лжешь. Ты ведь так «удачно» знаком с мастером-кукольником. Может быть, это просто совпадение. А может… Только этого я не узнаю до тех пор, пока Мазарини не решится на новое свидание с Анной. А они, в том ты, Николя, не ошибаешься, явно опасаются чужака в должности викария…»
Эме кивнул.
– Вопрос с де Линем нужно уладить. Вы правы, господин де Лекур. Только пока все не так просто. У меня нет причин арестовать аббата. Из Филиппа д’Исси-Белльера вышел никудышный убийца, и даже умер он без толку. Вы не пробовали яд?
Честно говоря, де Фоберу очень не хотелось услышать положительный ответ. С Николя станется, а он, Эме, все же вчера ужинал с викарием.
– Я думал об этом, – де Лекур устало потер запястья. – И даже, вы не поверите, раздобыл снадобье. Но это непростое дело. У аббатишки «слабое здоровье». И папское разрешение питаться отдельно. Монастырская пища, видите ли, слишком груба для нежного викария де Линя. А уж вина он заказывает из Парижа, словно какой-нибудь герцог.
– Думаю, я сумею вам помочь, – заметил лейтенант. – А заодно и себе.
– Вы правда хотите это сделать? – глаза господина де Лекура загорелись. – Вам будет нетрудно. Я передам яд…
– Надеюсь, он не убивает сразу? – уточнил Эме. – Это будет слишком подозрительно.
– Нет, что вы. Симптомы в точности, как при лихорадке: озноб, жар, беспамятство. Человек умирает медленно, но верно.
– Вы настоящий волшебник, господин де Лекур, – кисло скривился лейтенант.
Интересно, согласится ли Андре де Линь изображать озноб, жар и беспамятство. Или проще его пристукнуть по-настоящему?
Глава 10
Почему фальшивят басы
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен, и отправился обратно в церковь.
– Куда вы, лейтенант? – тут же забеспокоился де Лекур.
– Как куда? Защищать нашу тайну, то есть ваш хрипящий в басах орган, от посягательств господ с тонким слухом.
Бывший помощник викария облегченно вздохнул. И засеменил прочь. Не иначе как за ядом.
– Господин де Линь! – крик Эме многократным эхом заметался под сводами
Такой ор, по прикидкам де Фобера, должен был впечатлить не только обладающего прекрасным слухом викария, но и любого полуглухого звонаря. Однако вместо аббата на вопли лейтенанта откликнулся органист.
– Господин де Линь занят, – в голосе рыжего Эме, обладающий по нужде не менее чутким слухом к интонациям, чем музыкант к фальшивым нотам, почему-то не почувствовал уверенности.
– Я запамятовал… У меня к нему еще одно срочное дело. Попросите аббата спуститься вниз.
– Я… Я не могу.
Де Фобер пожал плечами.
– В таком случае, мне придется подняться наверх.
Настил опасно раскачивался под его шагами. «Не держаться за трубы, держаться за перила», – машинально напомнил себе лейтенант. Он не боялся высоты, но шаткие доски в сочетании с темнотой вызывали какое-то подсознательное беспокойство.
Блез неуверенно отвел взгляд.
– Ну, и где де Линь? – осведомился Эме, обнаружив, что возле клавиатуры Андре нет. – В какую из труб вы уже успели его засунуть, милейший?
Де Фобер презрительно пнул ближайшую.
– Умоляю, осторожнее! – взмолился органист.
– Я спрашиваю, где он?
– Господом клянусь, не знаю! Ушел.
– Что значит ушел? Я сам не ушел дальше церковного крыльца. И никакого де Линя не видел, так что из церкви аббат не выходил. Хотите, для убедительности тоже Господом поклянусь?
– Тут много других… дверей… – чуть слышно прошептал Блез.
– Понятно. Тайных дверей, вы хотите сказать?
Рыжий попятился к перилам, испуганно поглядел с высоты вниз, в полутемный зал. Тон гвардейца Блезу не нравился.
– Я думаю, органиста в церкви держат для того, – невозмутимо продолжал Эме, – чтобы он молча жал на свои педальки лапками, а не совал нос в потайные двери. Вам никогда не приходило подобное в голову, сударь?
Лейтенант сделал шаг вперед, рыжий еще сильнее прижался к ограждению. Их разделяло расстояние не более вытянутой руки. Если этого обладателя тонкого слуха как следует толкнуть…
Недаром говорят, Господь читает наши сокровенные мысли.
Старые сосновые доски, не выдержав напора перепуганного человека, предательски хрустнули. Органист, вскрикнув, взмахнул руками, теряя за спиной опору. Эме инстинктивно ухватил пошатнувшегося Блеза за рубаху.
– Какого черта?!
– Перила… – рыжего била дрожь. – Они не выдержали…
– Да? Я сейчас тоже не выдержу. А ну, пшел вон! То есть вниз!
Он был зол на себя за то, что пожелал. На Создателя, за то, что тот «услышал», а особенно на Блеза, который, как говорится, ввел в искушение.
– Но… басы… – пробормотал упрямый органист. – Нужно их настроить! Скоро Пасха!
– Вы никогда не сидели в Бастилии, милейший? Впрочем, она не по вашу честь. Достаточно любого тюремного подвала. Там холодно, сыро, цепи звенят, голодные крысы…