Серебристый призрак
Шрифт:
Джесси крутанулась в кресле. Кто к кому был груб?!
И тут же заставила себя успокоиться.
Если он ищет оправдания, чтобы ее уволить, так вот оно! Хорошо бы он ее уволил. Тогда никогда ей не придется иметь дело с такими, как миссис Клиппенхоппер. Вот только если он ее уволит, что-то у нее внутри умрет…
Гарнер взял лежащий на столе счет, некоторое время изучал его. Джесси даже не сумела изобразить интерес к чему-то еще. Лицо его отображало серьезные раздумья, но ей вдруг показалось, что губы его дрожат.
Если он находит это смешным, Джессика больше за свои действия не отвечает. Рука ее сомкнулась вокруг степлера. Сегодня у нее был тяжелый день.
Забавно, как она справлялась со стрессами в университете — всеми этими бесконечными курсовыми, лабораторными, экзаменами, она даже любила их! Но тут совсем другой тип стресса. Он меняет человека. Теперь она отчетливо это понимала.
Гарнер посмотрел на нее еще раз и слегка подмигнул ей. И сразу все изменилось. Они стали единой командой. Миссис Клиппенхоппер вдруг превратилась в жалкую и смешную особу. Он тем временем вернул свое безраздельное внимание клиентке.
— Не будем сегодня беспокоиться относительно счета. Я вышлю вам счет, когда найду расценки.
— Замечательно, — та послала Джесси взгляд, говорящий: «Гляди, как надо!» Женщина вышла из двери и направилась к машине.
Гарнер же вытянул из-под стойки большую папку.
— Иди сюда.
Она встала рядом. Ее голова едва доставала ему до плеча. И оттого она показалась себе маленькой и хрупкой и уж совсем не тупой коровой.
— Вот книга расценок, — и Гарнер рассказал ей, как с ней работать. Примитивная методика, ничего сложного и опасного. Но Джессика все равно ощущала себя в опасной зоне.
Потому что его голос был мягким и терпеливым, не похожим на голос человека, согласного с тем, что она тупая корова. А какой от него исходил запах — пахло душистым мылом с примесью чего-то непередаваемого, чисто мужского…
— Ну, — он подал ей книгу, — найди расценки для Фанни Клиппенхоппер.
Она нашла. Подняла глаза на него. Он ухмылялся.
Назначенная цена была на двадцать три доллара выше, чем та, на которую выписывала счет Джесси.
— Ах, она старая дура! Еще не уехала? Пойду скажу ей.
Его ладонь накрыла ее руку. Он покачал головой. Не говори, велела она себе. Но голос не подчинился.
— Она назвала меня тупой коровой!
— Ну да, она всех так называет. Моя тетя всякий раз прибавляла за это к счету двадцать баксов.
— Правда? — просияла Джесси. — Значит, это не личное?
— Не пойму. Что ты понимаешь под словом «личное»? Она старая женщина, с непростым характером. При чем тут ты?
Джесси нахмурилась. Судя по его словам, она считает, что мир вращается вокруг нее. Что тут разъяснять? Но она упрямо сказала:
— При том, что она думает, что я лично тупая. Да к тому же еще корова.
Он внимательно оглядел ее.
— Любой,
— Вообще-то не совсем экономики…
— Какая разница. Для нас, тупиц из автомастерской…
— Любой, кто поговорит с тобой три секунды, не может искренне считать тебя тупицей, Гарнер!
— Притормози, — сказал он. — Это начинает попахивать перемирием.
— Разве мы воевали?
Он посмотрел на нее, словно готов был утонуть в ее глазах. Раньше никому не приходило в голову так пристально ее изучать.
— Не помню.
Она опустила глаза.
— А что насчет коровы?
— В смысле?
— Ты знаешь… — ее голос дрогнул. — Не имела ли эта миссис в виду, что я слегка… толстовата?
Глупо спрашивать такое у незнакомого человека, который настолько хорош, что на него, должно быть, звезды с неба заглядываются. Глупо спрашивать такое у человека, чьи глаза смотрят так прямо и полны… ну чем-то…
— Ты не толстая. Откуда ты взяла такую чушь?
— Зеркало показало.
— У тебя есть изгибы, Джесси. Роскошные, женственные изгибы, словно призывающие мужчину прикоснуться к тебе, потрогать…
Ее рот раскрылся.
Гарнер замялся. Явно сказал больше, чем хотел. И резко сменил тон.
— Теперь мне пришлют извещение из полиции нравов.
Она не смогла перестроиться с той же легкостью.
— Ты ведь не думаешь так на самом деле?
Он колебался как раз столько, чтобы обоим стал понятен ответ. Потом с преувеличенным возмущением сказал:
— Я? Нет, конечно. Я твой босс. Закон запрещает находить женщин-коллег привлекательными.
— Ты находишь меня привлекательной?!
Ответ, прожигающий насквозь, сверкнул в его глазах. Он скользнул взглядом по ее губам, линии шеи. Ее бросило в жар.
— Разве так важно, что я чувствую? — спросил Гарнер. — Мне кажется, главное, что чувствует он. — Он коснулся кольца на ее пальце, отдернул руку.
Минуту она мучительно соображала, о ком Гарнер говорит. Казалось, что старая жизнь исчезла, предоставив ей возможность начать все сначала.
— Я бы мог посчитать тебя привлекательной, — теперь он дразнил по-настоящему. — Если бы это не было незаконно. И если б ты не была из Кингов.
— Кингов? Почему?
— Феодальные распри.
— Шутишь?
— Нет. Вражда, уходящая корнями в века. Я думал, с ней покончено, пока на прошлой неделе не позвонил твой отец.
— На прошлой неделе? И ты не знаешь, почему он меня сюда послал?
— Нет. Я надеялся вытянуть сведения из тебя.
Надо позвонить отцу и потребовать ответа! Она поспешно захлопнула книгу расценок и отошла от Гарнера, пока не сделала чего-нибудь глупого и совсем для нее не характерного. Например, не поцеловала своего босса.