Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Графа затрясло. По лицу побежали крупные капли пота, и он невольно застонал. Лекарь ловко вынул стрелу, бросил ее на стол и принялся зашивать рану белой шелковой нитью, прокалывая кожу тонкой золотой иглой.
У графа помутилось в глазах. Почему-то подумалось, что если такую боль испытывала Агнесс, то у нее есть все основания его ненавидеть.
Закончив с первой стрелой, лекарь без остановки перешел ко второй. Перед третьей Контрарио хотел уже приказать, чтоб тот оставил все как есть, и ходить со стрелой, торчащей из его руки, и только мысль о том, что он превратится в жалкое посмешище,
Перевязав руку, лекарь посоветовал ему выпить побольше крепкого вина и лечь в постель.
— Сон в таких случаях лучшее лекарство, — изрек он утешающую банальность и удалился, пообещав прийти под утро.
У графа мутилось в голове от боли. Он смотрел на висевшую у двери сонетку и понимал, что дойти до нее не в состоянии. Но лекарь знал свое дело. Через пару минут после его ухода в комнату заглянул обеспокоенный камердинер графа. Контрарио с облегчением вздохнул.
— Помоги мне дойти до постели и подай вина. Лучше покрепче, неразбавленного.
Тот быстро приблизился и помог своему господину встать. Довел до спальни, поддерживая под здоровую руку, подвел к кровати, откинул одеяло и усадил графа на постель. Раздел, положил под спину несколько пуховых подушек и поспешно пошел за вином. Выпив пару бокалов бургундского, граф упал на подушки и тут же заснул.
Сначала он спал беспокойно, вздрагивая от ощутимой даже сквозь сон боли, но без снов. А потом ему впервые в жизни приснился сон. Яркий, цветной, страшный. Ему снился яростно гудевший огонь, подбирающийся к нему со всех сторон. И стоящая неподалеку от него в таком же смертоносном огне Фелиция, по щекам которой текли слезы. Она стояла молча, с укором глядя на него. А у него только один выбор — или спастись самому, или спасти ее. Вот огонь уже охватил подол ее монашеского одеяния, а он все еще не может сделать выбор. Жизнь или смерть? Любовь или ненависть?
Он проснулся от чьих-то легких прикосновений. Открыл глаза и увидел осматривающего его руку лекаря. Лекарь сердито вздыхал и недовольно морщился.
— Вы проснулись, граф? Жаль.
— Ты недоволен моими ранами? — спросил тот, пряча испуганный трепет.
— Две подживают нормально, но вот третья воспалилась, — лекарь указал на багровый дурно пахнувший волдырь. — Если до утра ничего не произойдет, ее придется вскрывать, чистить и прижигать.
У Контрарио от ужаса сжалось сердце, но он лишь небрежно пожал плечами.
— Делай, что считаешь нужным.
— Вы удивительно покладистый пациент, мой господин, — с некоторой язвительностью пробормотал лекарь. Он смазал раны какой-то вонючей дрянью и ушел, пообещав зайти утром.
Графа не волновала новая боль, хотя руку жгло как огнем и в голове стучал назойливый дятел. Его волновал страшный сон. Он никогда прежде не видел сновидений и гордился этим. Особенно когда его впечатлительная матушка принималась рассказывать о своих зачастую весьма несуразных снах. Припомнив, что она главным образом рассказывала о накинувшихся на нее жутких крысах, Контрарио недобро усмехнулся. В конце концов ее сны сбылись, и не без его помощи.
И тут же напрягся от осознания этого факта.
Не говорит ли этот сбывшийся матушкин сон о том, что сны, снившиеся
Что, если сейчас ему, как и его матери, приснился вещий сон? Он прикрыл глаза, и снова, как живая, перед ним возникла Фелиция. Вокруг трепетали блики огня, делая ее лицо еще прекраснее и возвышеннее. Как же он поступил во сне? Что выбрал? Черт бы побрал этого лекаришку, так не вовремя его разбудившего!
Руку ломило, и он потребовал еще вина. На этот раз, чтоб забыться, ему потребовалась целая бутылка. Прометавшись в постели до рассвета, он поднялся, едва за окном рассвело. От пульсирующей в руке боли спать было невозможно, и он с яростью вспомнил спокойно-надменное лицо Роуэна. И вдруг понял, кого оно ему напоминало.
Перед ним был потомок герцога Ланкарийского! Сомнений в этом не было. Та же осанка, поворот головы и тот же надменный взгляд льдисто-голубых глаз. Дьявол! Такого соперника граф не ожидал. Теперь, когда маркиз Пульшир был официально лишен прав наследства, у графа Контрарио было столько же шансов заполучить этот титул, сколько и у нескио.
Нескио, в принципе, титул ни к чему. И при должной изворотливости вполне можно нескио из борьбы вывести. Нет, для этого не нужно подсылать к нему убийц. Вполне достаточно пообещать не преследовать больше Агнесс, только и всего. Хотя нескио и не говорил никому, что влюблен в его бывшую любовницу, но в этом были уверены все его слуги. Во всяком случае, наиболее приближенные к нему.
После этого между ним и титулом герцога никто бы не стоял. И тут вдруг новый удар — у герцога остался-таки наследник. Но кто он такой? Контрарио знал только имя — Роуэн.
Покачав болевшую руку, граф громко и злобно выругался. Не он ли тот самый Ромуальд, которого упомянул в завещании герцог? Даже если это и не так, и Роуэн всего лишь один из прочих ублюдков герцога, совет дворянства вполне может предпочесть прямого потомка герцога его дальним родственникам.
Особенно если совет будет снова возглавлять нескио. После неудачной попытки превратить его в своего послушного неофита он стал относится к Контрарио весьма и весьма недружественно.
Хотя, может статься, его поход в Мерриград окажется последним. И для него, графа Контрарио, это стало бы большой удачей.
При этой мысли, к своему удивлению, граф почувствовал неприятное стеснение в груди. Что такое? Неужто он жалеет о возможной гибели нескио?
Перед ним возник образ нескио, прямо и требовательно глядящего на него. Возможно, из-за трепавшей его лихорадки, но граф почувствовал нечто вроде уважения. Вот что значит королевская кровь! И тут же насмешливо себя поправил: королевская кровь, разбавленная таким количеством крови обыкновенной, что в нескио ее и капли-то не найдется.
Пришедший на зов господина камердинер помог ему одеться. Но опухшая багровая рука не пролезала ни в один рукав, поэтому граф оставил ее оголенной. Есть совершенно не хотелось, и он ограничился бокалом бургундского. Перед глазами плавала какая-то серая муть, не давая четко видеть предметы.