Серебром и солнцем
Шрифт:
– Твоё имя? – спросил глава ордена.
– Мира Вако.
– Кто ты?
– Лишённая жизни, живущая чужими; несущая проклятие; мать многих carere morte. Я – вампир, - ровно, спокойно, бесстрастно. Мира закрыла глаза.
– Зачем ты здесь? – скрывая улыбку, спросил Латэ.
– Я хочу служить вам, - выдохнула вампирша.
Почувствовав присутствие лишних, Латэ поднял голову. Да, так и есть: в конце зала у выхода собралась группа людей. Всё охотники с тренировок Миры: радостные Ангелика и Диана, смущённый, но довольный Алекс, и даже Доминик Конор, который так и ел Миру взглядом. Его губы то и дело кривились
Мира не могла увидеть друзей, и Латэ за них ободряюще улыбнулся ей.
«Ты не знаешь одну важную деталь, carere morte. Не знаешь, и никогда не узнаешь. Покров слушается слова того, кто его накладывает, ритуальная формула гласит: «Защита стен, повинуйся словам тех, кто поклялся освободить наш край от проклятия Макты», -
О проклятии Макты говорят часто, о проклятии Арденса почти никогда. Но проклятие Макты – это только вампиры, многочисленное потомство Бездны. Проклятие Арденса – сама Бездна. На той церемонии наложения покрова я был зол: я только что узнал о участии первого Арденса в создании первого вампира. И со злости я проговорил «проклятие Арденса» вместо «проклятие Макты»... Эта ошибка позволила тебе, Мира Вако, проходить на территорию ордена. Она, а не мифическое: «Ты – не истинный вампир!». Мира Вако – главная защитница дара, способного избавить мир от проклятия Арденса, и послушный покров повиновался ей, избранной освободить наш край от Бездны…»
В глазах Миры мелькнул страх, но скоро Латэ понял: страх не за себя и успокоился - вампирша не сбежит. Мира опять вспоминала Винсента. Она уговаривала себя: этот шаг – вступление в орден – для него... Но на лице вампирши читалась неуверенность. Её молчание затягивалось, и Латэ с Краусом встревожено переглянулись.
– Клянусь… - беззвучно подсказал Родерик Бовенс, стоявший по правую руку Миры.
– Клянусь служить ордену всем своим разумом, всем сердцем своим и всей силой, быть послушной воле вашей и тех, кого вы назначите старшими надо мной, - торопливо подхватила кандидатка. В конце зала появилась ещё одна фигура, но это опять заметил только Латэ. Высокий молодой человек с красивым, но как маска застывшим лицом, неестественно бледный. Отражение Миры, о котором она не знает. Когда-то его звали Винсент.
– Нареките меня охотником, Щитом Человечества пред Созданиями Ночи, и по слову вашему я встану на страже с последним лучом заката, – без выражения закончила Мира древний текст, и Винсент улыбнулся, подбадривая её. Тогда резко, как по приказу, вампирша обернулась. На мгновение она встретилась взглядом со своим отражением, но Винсент тотчас же отступил в темноту.
Мира рванулась за ним, напрочь забыв о посвящении. Бовенс и Краус удержали её, и вампирша мотнула головой, возвращаясь в реальность. Она тяжело дышала, как смертная после долгого бега.
Латэ сделал знак, и Бовенс и Краус подвели Миру к нему. Латэ отомкнул серебряный ошейник на шее вампирши и снял его. Мира, ещё не веря, робко вздохнула и потёрла место, прежде закрытое полоской серебра. На её шее навсегда остался след от ошейника – тонкая серебряная линия.
– Теперь ты охотник. – невозмутимый Латэ начал первую из трёх заключительных формул.
– Глаза твои всегда должны быть открыты и взор ясен, ибо твой рубеж единственный, первый и последний. Ты одна стоишь на пути проклятия, древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир. Зло это
– Клянусь, – быстро сказала Мира, более не смея обернуться к выходу, хотя всем существом стремилась к своему «избранному».
– Теперь ты охотник. Древнее проклятие не властно над тобой, и древнее зло не коснётся тебя. Но в вечной битве с порождениями Бездны не забывай о первой и главной из ценностей – человеческой жизни, ибо ты – не убийца бессмертных, прежде всего, но защитник смертных. Клянись же ничто не ставить выше ценности человеческой жизни.
– Клянусь, - с горькой усмешкой пообещала Мира.
– Теперь ты охотник. Один из многих служителей тайного ордена. Мы скрываем лица под масками и дела под покровом ночи с тех пор как мир, забывший свою ось, оказался во власти хитрого, мудрого проклятия. И покров ордена – вечная, неуничтожимая преграда Бездне, пока существуют защитники, создающие его. Клянись же хранить в тайне, хотя бы и ценой жизни, имена и дела всех тех, кто стоит с тобой рядом – Щитом Человечества пред Созданиями Ночи.
– Клянусь, - ровно сказала Мира, бесстрашно, доверчиво глядя ему в глаза. Её посвящение в охотники совершилось. И Латэ улыбнулся, ободряя не ее - себя. Из-за предательства охотницы Диос он потерял когда-то дар, кто, как не предательница-вампирша вернет его? Она - его верная стрела, и ничто не собьет ее с пути.
Глава 20
ЛЕТО В ПРЭСТО
Лира продолжала сходить с ума.
После встречи с Нефандусом она возвратилась в замок Дэви. Хмурый владыка, медлительный и какой-то замкнутый, поприветствовал её иронически, но ругать не стал. Хотя, конечно же, уже знал, где была девушка. Дэви торопился куда-то, но Лира остановила его.
– Господин, можно мне попросить? Включите меня в группу поиска дара! – робко сказала она, почти не надеясь на успех.
– Ты остаёшься со мной, Лира Диос.
– Я была бы полезна…
– Ты даже не высшая, - Дэви передумал уходить, подошёл к ней. Лира привычно вскинула голову, открывая лживые глаза его взору.
– Ты что-то задумала Лира Диос, - хмуро подытожил Дэви. – Скажи сама, или я прочитаю это в Бездне.
Лира улыбнулась, но промолчала.
– Огрызаешься? Что ж, - владыка сделался ещё более мрачен, осознав свою беспомощность. – Отныне следуй за мной всюду, не отлучайся ни на шаг.
Лира снова улыбнулась:
– Хорошо, господин!
Она опять стала его тенью. Она послушно следовала за владыкой. Насыщалась одним зрелищем чужой смерти, когда он ел, дремала на собраниях старейших, днём она лежала с ним в постели и их грёзы смешивались, клубились под пологом кровати… Владыка действовал умело: он пленил её тело и запер разум за стеной однообразных повторяющихся действий. Лира почти забыла себя и свою цель. Она ходила точно во сне, иногда подолгу замирала на одном месте. Если владыка замечал это, он подходил, вглядывался в её глаза. Он думал, ею в эти моменты владеет Бездна. Лира же чувствовала только пустоту – ужасное ощущение проваливания в пропасть.