Серебром и солнцем
Шрифт:
Вампир снял длинный плащ с капюшоном, аккуратно повесил на стул.
– А что тут страшного? – миролюбиво сказал он. – Тётушка выходила днём, Макта также постоянно путешествует при солнце.
– Как проходит твое путешествие? Макта знает, что ты его сопровождаешь? – Карл мял что-то в пальцах… Воск со свечки?
– Неплохо. Я уже научился думать как Первый и угадывать, куда дальше он направится. Знает ли он о сопровождении?
– думаю, да. Если я чуть сокращаю дистанцию между нами, он отступает. Но не гонит и не пытается уничтожить. Мне кажется...
– Винсент
– Да. Мира в ней, если это тебя интересует.
– Где сейчас группа?
– Вроде бы пока в Меторе, - лицо Карла из деланно-спокойного стало жёстким. Дара даже на мгновение потеряла вечную улыбку в уголках его губ.
– Ты хочешь отправиться к ней?
Бледное лицо вампира нервно дёрнулось:
– Нет. Я спросил, чтобы знать, куда мне точно не следует наведываться. Наши встречи с Мирой… несут нам обоим только боль.
Карл раздражённо отбросил смятый шарик воска, поднялся, с грохотом отодвинув стул.
– Хорошо, что ты явился сюда, сейчас, - скупо похвалил он, вновь пропуская реплику собеседника.
– Думаю, пора дать тебе новое задание. Кроме того, нам нужна хорошая карта окрестностей. Когда начнёт светать, поднимись в небо. Меня интересует северо-запад…
– Предпочту остаться на земле. Куклы Либитины разорвут крылатого соглядатая ордена, – фыркнул вампир, наконец, почувствовавший неприязнь охотника.
Пламя единственной свечи затрепетало и вспыхнуло ярче. Дара поспешно отступила в тень, пока её не заметили. Теперь она не могла видеть собеседников.
– Нефандус предупреждал меня, что ты придёшь, - задумчиво сказал Карл. – Это он тебя послал? Знает, куда бить!
– Никто меня не посылал. Просто Макта снова возвратился в Термину, и я с ним. Похоже, он почуял здесь очередного потомка Арденса, - Винсент не вовремя увлёкся.
– Воистину, он не человек и даже не carere morte! Он – последовательная и холодная, неотступная и неотвратимая… месть. Не знаю, какого рода задание ты хочешь дать мне теперь, Хортор, но сопровождать Макту и не вмешиваться в его дела становится слишком тяжело. Я понимаю: Арденнсы виновны во всех бедах нашей земли, но смотреть, как он убивает их потомков, ничего не знающих о родстве, юных, полных обычных земных надежд... смотреть, и не вмешиваться - это отвратительно!
– Не на тех направлена твоя жалость, - с брезгливостью, как показалось Даре, заметил Карл. Она решилась, и осторожно выглянула снова.
Карл стоял у окна, по-прежнему отвернувшись от собеседника. Вампир устроился на его месте за столом и тонкими изящными ловкими пальцами играл с пламенем свечи. Лица обоих были непроницаемы. Но скоро Винсент улыбнулся. Держать долго маску безразличия на лице он не умел.
– Хортор, вижу, ты мне не рад?
– Разве мы были дружны в юности?
– Нет, но…
– Я не имею привычки подолгу беседовать с куклами, - очень холодно сказал Карл, но Дара уловила в его голосе нотки ярости. И дышал он тяжело, скоро, глаза
Винсент не слышал ничего, кроме презрительного «Алан». Лицо вампира потемнело.
– Латэ - и тот не позволял себе такого. Кем ты себя возомнил, Хортор?
– Кем ты себя мнишь? – Карл резко развернулся к нему. Руками он вцепился в подоконник, видимо, борясь с искушением броситься и ударить вампира. – Посмотри на себя, Линтер! Ты мёртв, давно. Ты кукла! Тебя водит чужая воля! Чему ты радуешься - жалкому существованию марионетки?! – он почти кричал это, напрочь забыв об охотнице в комнате за занавесью. Лицо побагровело, резкие складки прочертили щёки.
– Ты как медальон с портретом умершего и его локоном на шее безутешной возлюбленной! Как мне хочется иногда порвать цепочку и вышвырнуть тебя прочь, освободив Миру! Но нет! Она ведь пишет мне только о тебе, всё время о тебе… Она живёт одной мечтой о тебе… Твоя фотография в траурной рамке вечно будет пылиться на её столе! Уволь меня от вашей комедии, Линтер. Уходи!
Винсент безмолвно принял выкрики охотника. Он только скрестил руки на груди, скрывая их дрожание. Дара, не в силах глядеть на эту сцену, отвернулась, прижалась спиной к стене, сжимая в руке кинжал. Вмешаться? Или не вмешиваться ни в коем случае? Этот вампир охотника, конечно, не убьёт, но вот если охотник убьёт вампира… – Мира ему этого не простит!
«…И тем лучше для меня, - пришла холодная мысль, скользкая, как змея. – Не вмешиваюсь».
– Если ты так уверен, что я - обычная кукла, на кого тогда обращена твоя ненависть?
– тихо и со странным, зловещим добродушием заметил Винсент. – Получается, на хозяйку? На Миру?
– Получается! – выдохнул охотник и осёкся. Дара слышала его тяжелое, будто затруднённое дыхание. – Ты – частица её прошлого, давнего прошлого, но меня эта частица жжёт так, как ни одно воспоминание собственной, далеко не безгрешной жизни!
Дара приподняла голову, чтобы слёзы, собравшиеся в глазах, не скатились по щекам, оставив предательские дорожки. Вновь и вновь слышать от любимого признания в любви к другой – это ли не мука? Дайте ещё один тёмный подземный коридор, ещё одну встречу с Софи, но заберите этот вечер!
– Мира изменилась за годы в ордене, ты видел? – после долгой паузы вдруг сказал Карл. – Ты – её - видел?! Она уже не carere morte. Один ты привязываешь её к Бездне, ты – крохотная, но неуничтожимая частица пустоты в её крови. Она и не думает об исцелении для себя, хотя это возможно, хотя об этом кричат её глаза! В своём отражении она видит одного тебя. Бессмысленного. Пустого. Несуществующего!
– Так ты тоже её любишь, - прошептал Винсент. Настала ещё одна долгая пауза, и Дара в волнении до хруста пальцев сжала рукоятку кинжала.
– А я все гадал: почему помогаешь ей. Отдать… её… тебе?
–