Серебряная герцогиня
Шрифт:
— Да-да, — прошептала Джайри побледневшими губами. — Да-да…
Парень поёжился под этим странным, немигающим взглядом.
— Вот и я… Но только…
И смолк, смутившись. Он как-то вдруг разом осознал, что перед ним — герцогиня, что они не ровня и…
— А что с Отамой? — вдруг нежно уточнила Джайри.
Черты её лица смягчились. Взгляд ожил.
— Так а что с ней будет-то?
Дьярви застенчиво скомкал салфетку. Девушка приветливо улыбнулась, отхлебнула вина из кубка. Парень выдохнул.
— Вы меня напугали, — признался честно. —
— Да, она очень мила. Дьярви, я знаю, тебе сложно это понять, ты ведь мужчина. Но женщина, когда любит, не может не верить любимому. Не может в нём сомневаться. Однако некоторые не стоят ни любви, ни доверия, увы. Ребёнок — не вина Отамы. Это вина того, кто её бросил, кто предал любовь чистой девушки.
Дьярви заалел.
— Да, я тоже так…
— Думаю, если бы она была бесчестной, король Ульвар не стал бы заботиться о ней. Как считаешь?
— Да, конечно…
— Но Его величество совершил ошибку. Бэг, конечно, был не лучшей кандидатурой в мужья такой нежной девочке. Ей нужен совсем другой человек. Добрый, открытый, сострадательный. Тот, кто не станет попрекать, кто полюбит её дочку и станет ей отцом.
— Д-да…
— А ты бы смог полюбить не свою дочку?
Уши Дьярви цветом почти слились с его волосами. «Она меня испытывает? А может… Она же тоже беременна? А если…». Он побоялся даже подумать про себя о том, что мелькнуло в его голове.
— Конечно, — ответил осторожно, голос внезапно осип. — Ребёнок ни в чём не виноват… Дети всегда дети… У меня знаете сколько племянников? И я их очень люблю, и они — меня, и…
И замолчал.
— Женись на Отаме, Дьярви, — всё так же тепло и нежно улыбаясь прошептала герцогиня. — Ты ей нравишься. Очень. Она тебе доверяет, а это — дорогого стоит. Вы будете счастливы.
— Но…
Дьярви запнулся и стиснул кулаки. Сердце пронзила боль.
— Иногда, Дьярви, не мы выбираем свои пути. Знаешь, если решишься жениться, то я подарю вам обоим небольшое имение в Серебряном щите. В нём нет замка, но есть прекрасный двухэтажный особняк с вишнёвым садом. И несколько приписных сёл. Вы сможете просто жить и радоваться…
— Не надо, — буркнул Дьярви.
Она ласково заглянула в его будто опрокинутое лицо.
— Ну, не надо, так не надо. Но ты, пожалуйста, всё равно не бросай её. Отама очень хрупкая, и непременно погибнет без защиты. А сейчас… прости. Я так устала. У меня очень болит голова. Мятеж улёгся, город спокоен, и мне ничего не угрожает. Я знаю, ты, конечно, хотел взглянуть на рыцарский турнир, верно? Считай, что это моё задание: ты посмотришь, как что там происходит, кто победит, кого изберут Прекрасной Дамой, вернёшься, и завтра мне обо всём расскажешь, хорошо?
— Но король приказал…
— Нет, король только попросил. Мне было плохо, я очень переживала казнь старого друга. Ты же понимаешь, да? Мы женщины, не умеет хладнокровно относиться к таким вещам… Ты со мной поговорил. Спасибо, мне стало легче.
— Да, но…
— Я всё равно сейчас лягу спать. Со мной всё будет хорошо. Обещаю.
— Но король…
— Разве это был именно приказ?
— Нет, он сказал: «Дьярви, побудь с герцогиней. Развлеки её».
— Ну вот, и ты это выполнил. Или Ульвар велел тебе дожидаться его здесь?
— Нет.
— Тогда поезжай. Спасибо тебе, что разделил со мной тяжкую минуту. Буду ждать твоего рассказа. И — доброй ночи, мой друг. И вот ещё… Передай ей от меня вот это. Думаю, вам, или ей, понадобится. Если что-то случится, вы сможете это продать.
Она встала, протянула ему руку на прощанье. Дьярви вскочил, поцеловал тонкие пальчики. Джайри в ответ коснулась губами лба юноши и снова безмятежно улыбнулась. А потом, не удержавшись, зевнула. Сняла с руки браслет из каких-то отполированных голубых камней, похожих на стёклышки, отдала ему. И, бормоча какие-то вежливые фразы, Дьярви поторопился убраться прочь.
Вышел в коридор, закрыл двери и задумался.
«Ну, она точно пришла в себя, — решил он, поразмыслив. — В начале разговора совсем убитая была, как будто и вовсе не она. А под конец ожила. Даже нас с Отамой просватала». Он печально усмехнулся. Самонадеянный глупец! «Я для неё — мальчишка… Обычный лучник… Мальчик на побегушках и не более того. А она для меня — весь мир и вся жизнь моя. И однажды я отдам за неё жизнь. Не нужен мне больше никто».
С этими благородными мыслями он вышел из дворца. Солнце уже перевалило за зенит. Надо было торопится — вторая часть турнира, очевидно, уже началась. Но Дьярви всё же решил зайти во флигель для слуг. Однако не дошёл: увидел Отаму, сидящую на скамейке рядом, и забавляющуюся с малышкой. Та гулила, хватала мать за волосы и смеялась. Дьярви споткнулась.
— Дя, — сказала Астрелия, ткнув пухлой ручкой в его сторону.
Отама оглянулась. Белый чепец красиво оттенял её золотившиеся на солнце волосы. Серые глаза, сначала распахнувшиеся в испуге, потеплели.
— Господин Дьярви, — прошептала девушка, тотчас потупившись.
И он невольно залюбовался её тонким носиком и нежно-розовыми маленькими губками.
— Не вставай, — вымолвил тепло и мягко. — Я просто зашёл… Просто зашёл.
Она снова посмотрела на рыцаря, и в её взгляде было столько восхищения, даже почти благоговения, что Дьярви почувствовал себя ужасно мудрым и сильным. Это оказалось очень приятным чувством. Лучник вскинул голову.
— Ладно. Я рад, что с вами всё хорошо. Поеду сейчас на турнир.
В серых глазах мелькнуло беспокойство. Видимо, Отама вообразила, что Дьярви едет сражаться. И этот испуг за него, пусть и ошибочный, согрел юноше разбитое сердце.
— Я завтра вернусь и расскажу, что там было, — пообещал он.
А потом повернулся и лёгкой походкой зашагал к конюшне. Хиус куда-то исчез ещё со дня свадьбы, поэтому седлать своего коня рыцарю предстояло самостоятельно.