Серебряная Игла
Шрифт:
— Может быть… - Веланга подходит к камню так близко, что еще немного - и мы стукнемся носами. Но, хвала Взошедшим, этого не происходит, потому что в последнюю минуту она торопливо отступает.
– Я ничего не чувствую.
— Совсем?
– как будто с надеждой переспрашивает он.
Смертная снова разворачивается к камню лицом и на этот раз я не сомневаюсь, что ее взгляд устремлен прямо на меня. Буквально глаза в глаза, так что даже моргнуть страшно, как будто простого взмаха ресницами будет достаточно, чтобы подписаться под чем-то страшным. И мне даже почти расхотелось шутить по этому поводу.
— Я… думаю… - Веланга обходит камень по
– Все хорошо, ничего…
И вдруг громко чихает, как будто невидимый шутник пощекотал ей нос гусиным пером.
Кстати, а тот человек под покровом - он, случайно, не стал таким же «невидимым» как и я? Может быть, он до сих пор здесь? Может быть, мне нужно плюнуть на все и предупредить ректора?
«Если это действительно… Ашес, - мне даже думать о таком горько, - то все это в конечном итоге закончится плохо только для твоей головы, но никак не для него».
Но усилием воли я заставляю себя думать о том, что в последний раз я видела моего милого принца в его красивых черных доспехах, готового силой и мечом вернуть себе корону у незаконного узурпатора трона, и с тех пор ничто не указывало на его возвращение.
— Проклятье, - под нос ругается ректор когда в дополнение к приступу чиханья, Веланга начинает яростно тереть слезящиеся глаза.
Точно так же, как это делала Рора. И между ними есть еще одно важное сходство - они обе смертные. Вряд ли это простое совпадение.
— Нужно убрать это отсюда, - говорит женщина, отходя от камня на расстояние, но это никак не влияет на ее громкое чихание и стремительно краснеющие глаза.
– Сейчас это может быть опасно.
Ректор никак не реагирует на ее предложение, хотя на мой взгляд звучит оно странно. Нужно вынести камень? Зачем? Или причина в нем? Я стою достаточно близко, чтобы видеть, как эта громадина уходит в землю всем своим не маленьким весом. Не удивлюсь, если окажется, что он врос в Аринг-холл каменными корнями на добрых несколько метров.
— Он останется здесь, - наконец, произносит Лестер, но сильной уверенности в его голосе нет.
– Как иначе мы будем знать… что время пришло?
— Разве, это и так уже не происходит?
Ректор сжимает и разжимает кулак, собирая между пальцами пульсирующее мистическое сияние, которым воздух вокруг камня пропитан буквально насквозь. Он как будто пытается управлять ним - напрягает скулы, хмурится, а потом остервенело сжимает зубы, издавая низкий рык. И хоть внешне ничего как будто не происходит, но я уверена, что он пытается контролировать эту непонятную стихию. Чтобы в конце концов, она одолела его и, точно так же как и незнакомца под чарами покрова, отбрасывает к дальней стене. Веланга тут же бросается к нему на помощь, но ректор нервно отбрасывает ее руку и пробует снова, но на этот раз почти подбирается к самому камню. Он уже настолько близко, что я замечаю, как кровоточит его ладонь, покрытая ужасными волдырями ожогов.
Но и на этот раз у него ничего не получается, и чувствую облегчение, когда он прекращает попытки приблизиться. Даже представлять не хочу что будет, если мое присутствие здесь вдруг обнаружится.
— Нам нужно… - начинает ректор, но замолкает, когда синий туман вокруг камня начинает медленно рассеиваться.
Нет, нет, нет…
Я чувствую, как плечо, о котором я какое-то время и думать забыла, напоминает о себе первой и почти неощутимой порцией боли, а пальцы снова начинают зудеть. Почему-то - и эта мысль возникает в моей голове сама по себе - я понимаю,
Не успевают эти мысли выветриться из моей головы, как нас снова подбрасывает взбрыкнушийся пол. Причем так сильно, что Лестеру все-таки приходится помощью смертной и опереться на ее плечо.
— Лестер, нужно уходить, - торопит она.
– Здесь может быть небезопасно.
В смысле «не безопасно»? То, что все вокруг разваливается буквально по камню - это разве «безопасно»?
Они стоят какое-то время, разглядывая камень и то, как он медленно, словно засыпая, темнеет и становится ужасно холодным. Я чувствую это спиной, потому что нахожусь к нему почти впритык. Очередная непонятная метаморфоза - они же всегда были теплыми. Это, черт подери, была чуть ли не единственная вещь во всем Шиде, способная меня согреть.
— Все закончилось, - с некоторым облегчением выдыхает ректор, когд от синего тумана остается только слабая дымка.
— Обошлось, - вторит ему Веланга и они, прихрамывая, бредут к выходу.
От страшного холода, образовавшегося вокруг камня, у меня уже зуб на зуб не попадает, и хочется буквально скакать на месте, чтобы хоть немного разогнать застывшую кровь. Чудо, если она не превратиться в лед прямо в моих венах.
Веланга оглядывается в последний раз, когда я почти готовлюсь выдохнуть с облегчением, и ее взгляд как будто направлен прямо на меня. Мы смотрим друг на друга. Или… мне это только кажется? Но она, не произнеся ни звука, все-таки уходит. Если мое присутствие и стало очевидным, по какой-то причине она решила об этом промолчать.
Глава седьмая
Глава седьмая
В лекарской, где я уже второй день прохожу свое наказание, нет ни одной свободной койки. И чтобы принять всех студентов, которые после недавнего происшествия, получили травмы - некоторые весьма серьезные - по распоряжению ректора притаскивают дополнительные койки. В итоге, чтобы не натыкаться на других студентов, которые вызвались добровольно оказывать помощь, и лекарок, приходиться заранее планировать маршруты между койками.
Занятия, на время, пока все преподаватели, засучив рукава, приводят Аринг-холл в порядок, отменили. И я никогда не думала, что буду так страдать по тем беззаботным денькам, когда могла просто сидеть за партой и листать книгу или смешивать что-то в бронзовом котле. К концу второго дня моей «отработки» я настолько устаю, что буквально валюсь с ног, когда бегу к лекарке Аршае с охапкой бинтов и мазями. Как-то так получилось, что из всех здешних сестер милосердия, мне досталась самая досужая: ей хватало времени обойти своих подопечных, дважды сменить им повязки и нанести заживляющие бальзамы, а потом устроить «смотр» остальных пациентов, обругать тех, кто делал перевязки и переделать все по-своему. По тому, что других помощник в ее причудах, кроме меня больше не нашлось, я пришла к неутешительному выводу, что можно и не надеяться передать свои обязанности следующей «жертве». Поэтому, сжав зубы, молча исполняла все ее поручения: нагреть воды, принести перевязки, сварить мазь, подогреть настойку, смешать масла для сонный благовоний, и много чего еще, что мне, наверняка, еще очень долго будет сниться в самых кошмарных снах.