Серебряная кожа. Истории, от которых невозможно оторваться
Шрифт:
– Пошли подальше от берега…
– Зачем, Акоа? Сегодня мы будем сыты, а в море ждет опасность.
Но я неумолим. Мы уходим от берега далеко и уже не видим хижины.
Ныряю. Долго добираюсь до дна. Пять раз я опускаюсь в теплые воды, медузы пытаются опутать меня ядовитыми щупальцами.
Руки и ноги сводит от напряжения. Приближаюсь к морскому дну и начинаю задыхаться, но… Передо мной сияет треугольная светлая раковина. Она длиной с мою руку. Хочу закричать от восторга, но вовремя вспоминаю, я
– Я нашел ее! Нашел!
Втягиваю сладкий воздух, голова гудит, темные точки пляшут перед глазами. Триарма будет моей!
Вдыхаю долго, чтобы насытиться. И вновь – ко дну. Уши пронзает резкая боль, грудь разрывается. Триарма тяжела, я не ожидал, что руки будут дрожать. Раковина не желает покидать свое обиталище, безмолвно кричит:
– Оставайся со мной!
Я шатаюсь и тяну Триарму. Как долго я ее искал! Всплываю и падаю на дно лодки.
– Кровь из ушей. О, Акоа!
– Проверь, – хриплю я.
Сестра ловко разрезает мышцу, стягивающую створки раковины, и Триарма умирает.
– Смотри! – Сиа что-то шепчет, показывает мне розовую жемчужину, и она больше кулачка сестры. Я улетаю вдаль на крыльях счастья.
Прихожу в себя уже в хижине, сестра склоняется надо мной. Она шевелит губами, но я совсем не слышу слов.
Вечером меня, шатающегося, ведут к Иике. В одной руке колдун держит розовую жемчужину, в другой – мои вялые пальцы. Он что-то говорит соплеменникам, те с завистью смотрят на меня. Тишина смыкается над моей измученной головой.
Через три дня лодка, в которой я возлежу на покрывале из листьев, прибывает в столицу, Акинаама. Толстый вождь шевелит губами, обнимает меня, целует розовую жемчужину, дар Морской богини.
Я улыбаюсь, когда чувствую, что он о чем-то спрашивает меня. Молчу, никому мои слова и не нужны.
Следующим утром три девушки обвязывают мои чресла тканью цвета моря, на грудь вешают ожерелье из огромных цветов. Меня готовят к свадьбе с дочерью вождя. Я дождался награды: когда вождь умрет, Акоа, сын Акоа, будет сидеть на мангровом троне в Акинаама.
Обрывистый берег уже полон народа. Внизу бьется море, здесь оно темнее. Вождь о чем-то долго говорит. Две женщины ведут деву в красном одеянии невесты. Я всматриваюсь в ее лицо и замираю от ужаса. Морщины на лице невесты глубоки, ее стан сгорблен. Смотрю на старуху, и обрывистый берег ускользает от меня. Я ощущаю спиной морской ветер, камни осыпаются под ногами.
Я успеваю увидеть прекрасную деву, что стоит чуть поодаль, за спиной безобразной старухи. Ее волнистые волосы в цветах гибискусах, ее бедра укутаны красной тканью…
Так кто из них невеста? Но я уже падаю на острые камни у кромки прибоя. Розовое сияние распространяется вокруг, и через мгновение меня уже нет. А на дне появляется маленькая раковина Триарма. Десятилетия
2019
Отдать жизнь
Лили была хороша. Он любовался ей бесконечно.
Гордая осанка, легкая поступь – мягкие шаги не слышны в летнем, влажном, пахнущем хвоей и цветами лесу.
Желто-зеленые глаза заметили незнакомца, притаившегося за деревьями, оглядели презрительно.
– Да, королева, прости. Я не хотел, чтобы ты меня заметила.
Лили недовольно фыркнула и медленно, лениво пошла к хвойной поросли у подножия сопки. Он вскинул винтовку. Желание обладать красотой терзало хищное сердце. Королева скрылась среди пламенеющих осин. «Лили… Тебе подходит это имя».
1
Вихрастый мальчик в смешных круглых очках склонился над тетрадью. Он обложился толстыми книгами, журналами и что-то вдохновенно писал, от усердия высунув кончик языка.
– Ты как Мурзик.
Русоволосая девочка подскочила и схватила самую толстую книжку. Зажав толстый том под мышкой, вредина прыгала вокруг стола.
– Он также высовывает язычок… Му-у-урзик!
– Ты мешаешь, Тома. – Мальчик попытался забрать книжку, но не тут-то было.
– Эдя, мне скучно! – Тома дразнила брата, прыгала вокруг него с книгой, и оборки на платье прыгали вместе с ней. – Давай играть.
– Некогда мне. Видишь?
– Да зачем тебе эта нуднятина?
Тома кинула на диван толстую книгу, та открылась на ярких фотографиях.
– Фууу! Противно. – Она взвизгнула и убежала.
Эдик поднял книгу, погладил обложку, вгляделся в те самые фотографии.
– Нет, млекопитающие… Медведки, жуки – все это интересно… Но я уже решил.
Прошел час. Страницы шелестели, скрип ручки не прерывался ни на минуту.
– Эдуард, ты напугал сестру. – Над ухом раздался громкий голос матери.
– Чем напугал? Скачет, кричит, как сорока. Подумаешь, яйца и личинки насекомых. Было бы чего пугаться!
– Пошли ужинать. И это оставь здесь! За едой у нас не читают.
Эдик скривился и послушно закрыл книгу. Встал из-за стола, тихонько вздохнув. Вечером мать разговаривала по телефону, и голос ее, громкий, высокий, просачивался через дверь.
– Это не ребенок, а кошмар! Не бегает, не хулиганит… Целыми днями сидит с книгами. Эдик пошел в своего отца. Надо было понимать, что если залетела от ученого, то…
Конец фразы утонул в смехе.
– Мне уже хочется сжечь эти дурацкие книги. Он помешался на тиграх, леопардах и прочей лесной живности.
Мальчик закрылся одеялом с головой. Скоро он видел сон: полосатые тигры раздирали оленя, кабарга скакала по тайге, леопард грелся на скалистом уступе.