Серебряная лоза
Шрифт:
Торговец отыскался быстро. Он стоял как раз в нужном переулке, оставив тележку в стороне, и о чём-то негромко беседовал с щуплым седобородым стариком.
Дорогу пересекал канал, и мальчишка спрятался в тени каменной ограды. К несчастью, шум из мастерских и плеск воды совершенно заглушали голоса, так что не удавалось разобрать, о чём говорили старик и торговец.
Но вот они направились к телеге (мальчишка отполз дальше в тень, едва ли не лёг прямо в грязный талый снег). Старик заглянул в один мешок, в другой
Мальчишка наблюдал, не зная, что может сделать. И когда увесистые мешки перекочевали с телеги в мастерскую, а торговец, пряча на груди туго набитый кошель, скрылся из виду, хвостатый поднялся, отряхнулся от снега и грязи, подошёл к деревянной синей двери и решительно застучал.
Дверь открыл тот самый старик.
— Чего тебе? — неприветливо глядя, спросил он.
— У вас мой волк, — волнуясь, ответил мальчишка. Что ещё сказать, он не знал.
Старик явно забеспокоился. Брови его так и подскочили над толстыми стёклами очков, глаза округлились.
— Какой ещё волк? — ахнул он. — Что городишь-то? Проваливай!
— Торговец продал вам волка, — упрямо произнёс мальчишка. — А это не его зверь, а мой.
Его собеседник вытянул тощую шею, быстро оглядел переулок, а затем схватил хвостатого за шиворот и втянул внутрь.
Здесь было тепло, а воздух от сполохов огня казался жёлтым. Мальчишка даже ненадолго забыл о волке, с жадностью разглядывая необычного вида печь с круглым окошком, и стол с разбросанными деталями, сливающимися уже в одно целое, и стену с подвешенными на гвоздях инструментами.
— Говори теперь, как узнал о волке, — потребовал старик.
— Он попался в нашу ловушку, в петлю для зайцев, — сказал мальчишка. — Волк был очень слабый и совсем не злой. Я хотел понять, как его исправить, но люди в нашем поселении решили его утопить. Я достал зверя из воды, но отец узнал и отдал его торговцу.
Тут хвостатый умоляюще поглядел на старика.
— Пожалуйста, не переплавляйте его! Я всё для вас буду делать, что скажете, любую работу, только отдайте мне волка! И научите, как починить...
В лице старого мастера что-то дрогнуло и смягчилось.
— Починить и оставить, говоришь? А ты знаешь, парнишка, насколько это опасно?
— Я знаю, — сказал хвостатый. — Волк — боевая машина, отец рассказывал, и на нём людская кровь. Но я почувствовал — может, хоть вы мне поверите — этот зверь не был злым! Не станет он никого убивать!
— Почувствовал, значит, — хмыкнул мастер. — Да я не о том. Волки все принадлежат господину Ульфгару, только ему. Я уже здорово рискую, храня у себя части зверя. Такое только на переплавку, ведь если кто прознает, не сносить мне головы.
— Неужели никак не спрятать? — взмолился мальчишка. — Вон у вас места сколько! А я и словечка никому не скажу...
Старик покачал головой.
— Ну, починим волка, — сказал
Мальчишка призадумался, а затем — так само получилось — рассказал обо всей своей недлинной пока жизни. О мечтах: о механических птицах, о дышащих паром скакунах, поющих нежные мелодии жабах и светляках, которые не умирают и светят ярче любого фонаря. И о волке, что стал будто бы сбывшимся желанием, живым и близким, взывающим к помощи.
Мастер долго молчал, почёсывая лысеющую макушку, хмурил кустистые брови.
— Я могу взять тебя учеником, — наконец сказал он. — Не знаю уж, не разочаруешься ли в своих мечтах, но научу, чему умею. Только не нужно мне, чтобы ты сбежал, потому подпишешь договор. Писать умеешь?
Мальчишка помотал головой.
— Но крестик могу поставить, — тут же добавил он. — У ворот я так сделал.
— Ты небось ещё и пропуск не выправил? — догадался старик. — Ох, горюшко. Опять головой рискуешь. Э-эй, Грета! Гретка, уснула, что ли?
По лестнице спустилась рыжеволосая девочка, девушка даже, в сером простом платье, в грубых башмаках. Она оказалась на полголовы выше Ковара. Уставилась, наморщила нос.
— Это мой новый ученик, — представил мальчишку мастер. — А это дочь моя, Грета. Отведи-ка его, дочка, пропуск выправить, в городе он недавно.
— Отец, ты не видишь, что ли? — с презрением произнесла девчонка. — Это же хвостатый!
— Да уж не слепой, — ответил ей мастер, поправляя на носу очки. — Учиться и работать ему это не помешает. Веди его, говорю, к Стефану, да пошустрее!
— С таким показаться... — начала было девчонка, но отец так зыркнул на неё, что она мигом присмирела. Натянула полушубок, висевший на крюке у двери, обернулась недовольно к мальчишке:
— Пошли!
На улице спутница старалась держаться как можно дальше и делала вид, что они вовсе не вместе.
Пропуск оказался металлической пластинкой, на которой мастер выбил имя.
— В каком году родился? — спросил он, поднимая глаза на мальчика.
Тот замешкался.
— Отец рассказывал, хороший был год, — наконец растерянно произнёс он. — Грибов, ягод много, зима тёплая, лето не засушливое. Да вам-то это знать зачем?
Девчонка насмешливо фыркнула за спиной.
— Вот дурень, — покачал головой мастер. — Совсем неграмотный, что ли? Хоть лет тебе сколько, знаешь?
— Четырнадцать зим, — ответил мальчишка, прибавив себе два года.
— Значит, родился в шестом году нового мира, — сообщил мастер, подсчитав дату. — И зимами уже года не меряют, летами теперь, запомни. Готово, держи свой пропуск, да не потеряй, иначе следующей потерей может стать твоя голова. Здесь особо разбираться не будут, не с таким, как ты. А пластинки у меня все под счёт, за каждую отчитываюсь, запасных нет, понял?