Серебряная пуля
Шрифт:
– Звонил три раза, – сообщила Тамара, – первый раз часов в восемь утра, поспать не дал, негодяй.
В этот момент снова раздался звонок.
– Это вы, Илья Ильич? – послышался в трубке взволнованный голос Хохотвы. – Есть новости, нужно срочно встретиться.
Илья, собиравшийся искупаться и отдохнуть, в сердцах плюнул и покорно сел за руль.
Хохотва назначил встречу почему-то в здании этнографического музея. В субботу он был открыт, но в залах почти пусто. Хохотва ждал их у входа.
– Прибыл вчера вечером, – доложил он.
– Ну и?..
– Пойдемте ко мне, там поговорим…
Крохотная комнатушка под самой крышей,
– Итак?.. – Илья вопросительно смотрел на Хохотву.
– Встречался я со старцами. С трудом, но удалось пообщаться. Собственно, разговаривал только с одним. Неким Артемием Кузьмичом. Фамилию он не назвал.
– Черт с ней, с фамилией. Дальше.
– О смерти Ионы они знают. И, надо сказать, полностью деморализованы. «Теперь все! – сказал мне старик. – Оборотень будет гулять по земле, заражая своим дыханием всех и вся. Он будет убивать, убивать, убивать… Остановить его невозможно. Плохонький человечек был Иона, но все же только он мог убить оборотня». Это его собственные слова. Когда я рассказал ему о похищении костей медведя из музея, он чуть не умер, стонал, наверное, с час. По его словам, кости нужны, чтобы плодить других менквов, то есть оборотней. В общем, для каких-то магических церемоний. Он очень жалел, что не смог предотвратить вскрытие могильника. «Зло вышло наружу и пошло гулять», – причитал он. Кстати, после отъезда нашей экспедиции весной у геологов случилась очень серьезная авария: были человеческие жертвы. Работа до сих пор не возобновлена, поскольку сгорели какие-то очень важные механизмы, которые вертолетом доставить невозможно. Так что бурение в тех местах свернуто. По словам старика Артемия, это последствие осквернения могилы.
– Все это, конечно, интересно, – перебил Хохотву Илья, – но он назвал вам имя? Имя оборотня, или пусть будет менква. Самое главное! Имя?!
– Нет, имени он не назвал. «Ни к чему, – говорит. – Все равно бесполезно. И вообще лучше вам не соваться в наши дела. И так уж вреда понаделали». И он прав.
– Прав – не прав! – Илья вскочил со стула и, казалось, хотел этим стулом двинуть Хохотву по голове. – Так я и знал, что нужно было ехать самому. Интеллигентские штучки! Начинаем рассусоливать о правде и кривде, а убийца ходит на свободе. Я бы из этого старика все вытряс.
– Сомневаюсь! – воскликнул Хохотва.
– Оставим пререкания, – сказал Осипов, – что еще вам сказал этот Артемий?
– Он сказал, что менква можно уничтожить тремя способами. Первый – его может убить Охотник из рода Охотников. Последним в роду Охотников был Иона.
– Но у Ионы есть сын?
– Он слишком мал. Далее. Оборотень может уничтожить сам себя. Одним словом, самоубийство. Тоже исключено. И третий способ – оборотня может убить настоящий медведь. По словам старика, в старину бывали подобные случаи.
– Ага! Медведь!.. Ты слышал?! – Илья толкнул Осипова. – То же самое нам говорил и твой друг – укротитель. Однако прежде чем натравить на оборотня всех медведей Советского Союза, нужно знать хотя бы его имя… Скажу только одно: мы в тупике. Старики, видишь ты, говорить не желают. Иона мертв. Кто еще может дать информацию? Разве только этот педик-фотограф Грибов? Но я не уверен, что он ею располагает. Ладно, отправляемся по домам.
– И все же не
– Прояснится? Как же! На вас была основная надежда. А что теперь остается? Снова ехать в стойбище или куда там. Встать перед этим Артемием на колени, мол, скажи ради мира во всем мире и дружбы народов.
– Он не скажет.
– Ну вот. Значит, остается ждать. А чего ждать? Дальнейших убийств. Теперь кости эти… Говорите, собирается плодить оборотней? Еще не легче. Все! Кончили беседу.
Глава восьмая
1
1977 год, август. Москва
Недолог век медведя в нашей стране. От силы лет сорок. Вон на Западе, конечно, не в Европе, там и медведей-то нет, а где-нибудь на Аляске встречаются медведи-долгожители. Еще короче жизненный срок тех мишек, которые обитают в районах, населенных так называемыми национальными меньшинствами (в советской литературе тридцатых годов – нацмены). Почему именно здесь они живут совсем недолго? Да, наверное, по тем же причинам, что и люди, охотящиеся на них. Угнетение коренных народов Севера было характерно для времен проклятого царизма. Правда, нужно отметить, что и после прихода Советской власти жизнь северян не особенно изменилась. Пить, правда, стали больше. Медведи, конечно, не пьют, но разве от этого им легче?
2
К моменту описываемых событий наш давний знакомец Сережа Пантелеев, или Сергей Васильевич, как теперь его называют, стал… А действительно, кем он стал? Сергей Васильевич и сам не мог ответить на этот сакраментальный вопрос. По человеческим меркам он достиг неплохого положения, сделал, что называется, карьеру. И чем, вы думаете, он занимался? Ни за что не угадаете! Он снимал кино. Именно кино, про которое В.И. Ленин сказал, что оно важнейшее из искусств. И, надо заметить, режиссером не каким-то третьеразрядным, которому доверяли снимать лишь всякий вздор, не имеющий идеологического значения, а маститым автором, чьи фильмы шли исключительно первым экраном и прокатывались с неизменным успехом по всей огромной стране. Да многие, наверное, помнят такие широко известные картины, как «Огненная степь», «Пламенеющие годы», «Повесть о партизане», «Пастушка и танкист». Да мало ли еще замечательных кинопроизведений было в арсенале мастера. И вот этот «человек» – гордость советской кинематографии – и был тем самым оборотнем, за которым безуспешно охотятся журналист Осипов и милиционер Безменов, а он в это время сидит на своей даче и размышляет о житье-бытье.
Но если говорить серьезно, то для Сергея Васильевича действительно настал критический момент. Вернее, для того, кто обитал в его человеческой личине. Как уже было сказано, медведи живут от силы лет сорок, это же относится и к потусторонним силам, имеющим медвежье обличье. То есть живут они, конечно, неизмеримо больше, но их человеческому телу подходит предел, поэтому они стремятся перебраться в другую сущность, если говорить научным языком, совершить реинкарнацию. Удастся осуществить переход – оборотень продолжает существовать, не удастся – он либо исчезает совсем, либо, словно куколка насекомого, лежащая глубоко под землей, ждет своего часа. Именно такой куколкой был дух менква, вселившийся в Сережу Пантелеева на злосчастных югорских болотах.