Серебряная равнина

Томанова Мирослава

— Не вечно же мне нюхать в Англии казарменную вонь и до хрипоты орать на солдат. Я хочу сражаться на передовой!

— Передовая? Ну, для тебя этого мало. Разведка во вражескому тылу — вот твоя задача!

— Эх, мне бы теперь мой самолет. Сколько раз на дню я вспоминаю его! И всякий раз чувствую себя так, словно глотнул какого-то дерьма: внутри все горит, голова трещит, раскалывается…

— Я понимаю тебя. Тому, кто летал, на земле неуютно.

Во время разговора Галирж ни на секунду не прекращал работы. Вокроуглицкий наклонился над картой, восхищенно глядя на работу приятеля. «Джони хоть и педант, — подумал он, — но молодец.

Здесь он, наверное, величина. Я могу себя поздравить, что попал в его отдел». Вокроуглицкий протянул Галиржу пачку знаменитых сигарет «Pall Маll» и постучал пальцем по коробке, на которой два льва с коронами на головах держали в пасти овальный щит с надписью «Per aspera ad astra» [6] .

6

Через тернии к звездам (лат.).

— К звездам… хороший девиз, — улыбнулся едва заметно Галирж, вычерчивая синие дужки, ощетинившиеся на пути наступления бригады. Затянувшись, добавил раздумчиво: — Промедли мы еще немного, и все сражения тут были бы закончены и выиграны без меня и тебя. Ты принял правильное решение, Ота, — похвалил он еще раз приятеля. — Ты поднялся уже довольно высоко…

Вошел связной с последними донесениями разведчиков. Когда брезентовый полог за ним закрылся, Галирж продолжил прерванную фразу:

— Ты уже поднялся довольно высоко и так бесславно свалился. Но не переживай, я подниму тебя опять наверх, и повыше, чем ты был.

Галирж аккуратнейшим образом наносил на карту только что доставленные данные о расположении противника.

Вокроуглицкий потер руки:

— Я рад, что попал к тебе. Только между Англией и Советами, как я вижу, большое различие. Скажу тебе откровенно, атмосфера этого фронта для меня — китайская грамота. Ты должен мне все растолковать.

— Основное здесь, особенно для тебя — приглядываться да прислушиваться и вести себя как все.

Требование простое, но при темпераменте Вокроуглицкого это было, пожалуй, самым трудным, что можно для него придумать. Он провел обеими руками по груди. Все на нем, начиная с пуговиц, было не таким, как на здешних. Но он сказал твердо:

— Постараюсь, раз ты считаешь это важным.

Станек распахнул брезентовый полог. Услыхал незнакомый голос. Ага, это тот самый «англичанин».

Вокроуглицкий вскочил и вытянулся перед Станеком.

— Это Станек, — сказал Галирж, — я уже тебе говорил, мы хорошие друзья, и вы, я уверен, тоже будете. Ирка, это…

— Ота Вокроуглицкий, — представился поручик.

Они пожали друг другу руки.

Галирж озабоченно уставился на Станека:

— А зачем ты к нам пожаловал, Ирка?

— Вот…

Станек вынул из сумки документы и подал их Галиржу.

— Это все?

Галирж внимательно рассматривал бумаги.

Взгляд Станека скользил по разноцветным консервным банкам и коробкам. Говядина с чилийским перцем, жареная свинина с яблоками, растворимый кофе, жевательная резинка, сигареты. Ловкий парень, оценил он Вокроуглицкого, приехал не с пустыми руками.

Вокроуглицкий с восхищением посматривал на Станека. Джони еще в Англии много о нем рассказывал. Станека, пробиравшегося в Польшу, связные привели сначала на явочную квартиру в Моравской Отраве. Днем раньше туда уже прибыл

капитан Галирж. Офицеров, бежавших из протектората, было тогда раз, два и обчелся. Поэтому влиятельный, знающий себе цену Галирж, который в военной академии был для Станека недосягаем, приветствовал молодого поручика тепло, по-товарищески, словно между ними не было никаких различий в звании, возрасте и общественном положении. Оба покинули родину, чтобы с оружием в руках помогать ей: Станек — там, где ему представится для этого возможность, Галирж, успевший вовремя отправить жену и сына к тестю в Лондон, пробирался к ним.

При переходе границы Станеку пришлось идти вброд через речку. Он вымок до нитки. Нужно было раздеться и хотя бы выжать одежду. Галирж выручил его — дал свое пальто.

Почти сразу же Станеку представился случай отплатить добром за добро. Галирж растянул сухожилие и не мог ступить на ногу. Пограничный дозор открыл по ним огонь, Станек взвалил товарища на спину и потащил, не разбирая дороги, спотыкаясь, задыхаясь, но не остановился до тех пор, пока не добрался до безопасного места.

— Я счастлив познакомиться с вами! — воскликнул Вокроуглицкий. — Вы спасли Джони жизнь.

Галирж заметил отрицательный жест Станека.

— Да, это так: он спас мне жизнь. Больше всего меня поражает его сила. Представь себе, Ота, Ирка — музыкант, отличный пианист. И этими руками, которые привыкли порхать по клавишам, он нес меня.

— Какая там сила, — сказал Станек. — Это была воля. Руки у меня потом одеревенели так, что я их два дня не чувствовал.

— Такой случай, — сказал Галирж задумчиво, — делает людей верными друзьями до самой смерти.

Вокроуглицкий поднял брови:

— Верные друзья? А что же вас тогда разлучило?

Они рассказали, как Галиржу удалось присоединиться к транспорту беженцев, которые плыли в Англию, и как Станек из Польши пробирался в Россию.

— А вы каким образом ушли от немцев? — спросил Станек Вокроуглицкого.

— Я? Очень просто, пан надпоручик. Взлетел с военного аэродрома раньше, чем они туда ворвались. Вот и все.

— Это отчаянный, сопряженный с большим риском поступок, — сказал Станек, — лететь в такую даль, не зная, хватит ли горючего, не представляя, как и где закончится полет…

— Я был не единственный, кто взлетел перед самым носом у оккупантов, — добавил летчик. — Но я был рад, что угнал у них машину.

— Ты сохранил республике пару миллионов, Ота! — подчеркнул его заслугу Галирж.

— Да, если учитывать только материальную сторону, — сказал Станек, — на самом деле он сослужил ей гораздо большую службу.

Благодарная улыбка обоих была ему ответом.

— Что это шипит? — вздрогнул Галирж.

— Я поставил воды для кофе. — Вокроуглицкий взял байку с растворимым кофе. — Разрешите вам предложить. — Он отрезал станиолевую пленку.

— С удовольствием выпью, — отозвался Станек.

Брезентовый полог заходил ходуном. В блиндаж ввалилось чье-то могучее тело, затянутое офицерскими портупеями. Все вокруг как-то сразу уменьшилось.

— Ого, это мне нравится! Кофе, черт возьми! Натуральный кофе! — Офицер со свистом втянул носом воздух. — И какой-то еще деликатес.

От банки с апельсиновым джемом распространялся запах, казавшийся здесь нереальным.

Вокроуглицкий стоял по стойке «смирно». Галирж приветливо махнул рукой гостю — командиру второго батальона капитану Карелу Рабасу — и представил своего нового помощника.