Серебряная Роза
Шрифт:
Эрик расплылся в улыбке и откинулся удобнее в кресле, вытянув ноги поближе к огню. Ведь его пожелание сбылось. Появилась Розамунда, и Дерек до того, как сам понял, угодил в её шелковые сети. Парень видел, как Дрейк смотрит на девушку, как реагирует на неё, как ведёт себя с ней, теряя свою невозмутимость. Он вступил в игру, и теперь Эрик был готов перевернуть мир, но сделать так, чтобы Роуз стала для его недруга недосягаема, в отличие от него самого. К тому же будет забавно наблюдать, как Дрейк сходит с ума от ярости и ревности, видя желанную девушку в объятиях своего заклятого врага, к тому же оборотня, и понимая, что не может ничего с этим поделать. Слишком сильно Д.Д. ненавидит самого себя, чтобы сделать, что-нибудь и отвоевать Розамунду, тем самым приблизив её к себе. Эрику же это на руку. Тем более он действительно заинтересован в этой девчонке. И вот сегодня он сделал первые шаги на пути к достижению своих целей. Дрейк не приблизится к Розамунде, опасаясь за ближних: полусумасшедшую мать и друга-механика Тони Блэкстоуна, а девушка, кажется, не прочь дать ему – Эрику Принстону, шанс. В общем, всё складывалось как нельзя лучше!
«Принц школы» подхватил бокал и, отсалютовав самому себе, одним махом допил его содержимое.
Часть вторая
Сущность зверя
Глава 20
Две недели спустя. Ночь перед полнолунием.
Розамунда стояла перед зеркалом в роскошном мерцающем при свете лампы платье цвета стали, которое свободно ниспадало к ногам девушки складками. Оно необыкновенно шло к её серебристым локонам, рассыпавшимся по обнаженным плечам. Глаза же казались и вовсе двумя омутами.
Девушка разглядывала собственное отражение, выискивая погрешности в своём внешнем
Празднество посвящалось первому полнолунию в учебном году и отмечалось каждый год с основания города. Но в целом гуляли по случаю начала учёбы. Однако Розамунда не понимала, почему сие событие знаменует именно полная луна, и день праздника выбирают в соответствии с этим. На вопрос же отчего всё обстоит именно так, все отвечали, что так повелось, а почему и зачем, никого давно не заботит. И пусть Роуз вначале выбранный повод торжества показался по меньшей мере странным, то потом она пришла к выводу, что не особенно важна причина, чтобы хорошо повеселиться в компании друзей и знакомых. Поэтому вместе со всеми готовилась к нему и даже поучаствовала в организации, помогая украшать здание школы, где должно было состояться и проводиться празднество.
Однако, как бы девушка не волновалась из-за того, что сегодня она будет участвовать в общем для молодёжи веселье в новом для неё окружении, больше всего её интересовали проблемы личностного характера, в которых она увязла, как в трясине. Мысли о том, что её жизнь превращается во что-то невообразимое, преследовали Роуз и не давали отвлечься на что-либо другое. Вот и сейчас, удовлетворившись собственным внешним видом, она вместо того, чтобы отправиться на праздник, незаметно для себя вновь углубилась в размышления о том, что размеренного существования, к которому стремилась, смирившись с вынужденной ссылкой в этой глуши, ей, судя по всему, не видать. А всё потому, что она совершила ошибку, пустив себе в душу более одного парня.
Как такое могло случиться, девушка и сама не могла понять, только, как бы то ни было, сие произошло. Так что теперь она не могла позволить себе такую роскошь, как остаться наедине в собственных мыслях надолго: в голове неизменно возникал кто-то из троих её мучителей. Роуз разрывалась на части, а сознание готово было лопнуть от непрерываемых размышлений насчёт этой троицы. Она медленно сходила с ума и не могла ничего с собой поделать. Сделать же выбор, который избавил бы её от мучений, теперь казалось Розамунде непосильной задачей, особенно когда на пути сего стояло столько препятствий. Если же ранее она была уверенна в собственной верности и склонности любить лишь одного, то сейчас пришло понимание того, что ранее она просто не знала себя и собственных аппетитов, жадности или как сего не назови. Ведь каждый из трёх претендентов на её сердце волновал Розамунду, пусть по-разному и по разным причинам, однако отказаться от кого-либо из них было не просто. Поэтому она сходила с ума, но не спешила поставить все точки над «и». Хотя приоритеты конечно были.
Первым из этого великолепного трио был её милый Адам, которого она попросту предавала своими терзаниями о других парнях. Ведь он не был более для неё единственным, как было очень долгое время, пусть и оставался тем, кого она считала неотъемлемой частью своей жизни и понимала, что будет испытывать дискомфорт, если лишится его. Да и страданий избежать ей никак не получится, если случится так, что они расстанутся. Вот и сейчас только при мысли о таком исходе, сердце начинало болезненно сжиматься в груди, а слёзы наворачиваться на глаза. Но если такому и суждено случиться, девушка не знала, по чьей же вине, да и возможности выяснить, как ни удивительно, не было, потому как Адам, с тех самых пор как Роуз была вынуждена от него уехать, был для неё недосягаем во всех смыслах. Пусть их разделяло сотни миль, но ведь для любящих сердец это не должно стать преградой, к тому же в двадцать первый век, с его почти безграничными возможностями. Однако, не смотря на сие обстоятельство, весточек от любимого так и не поступало. Правда девушка, по-прежнему не сдавалась, надеясь «достучаться» до Адама и у неё даже вошло в привычку каждый вечер перед сном набирать его номер, чтобы в очередной раз услышать механический голос автоответчика. Мобильный парня так же не отвечал, хотя благодаря стараниям Роуз голосовая почта была битком забита её просьбами, требованиями, мольбами о звонке. Однако все старания оказывались впустую, и почти месяц от парня не было не слуху, ни духу. Именно поэтому даже безграничная до того вера девушки в нерушимость их любви дала трещину. Она была бы дурой, если бы по-прежнему продолжила закрывать глаза на то, что отношения с Адамом претерпевают изменения, и что между ними уже не всё так безоблачно, как хотелось бы Роуз. Девушка не знала с чем связано молчание парня, и каковы теперь его чувства к ней, оставалось лишь терзаться догадками. Но она прекрасно понимала, что того, что было между ними с парнем более не будет, даже если каким-то образом им удастся сохранить отношения и остаться вместе. Правда, это теперь будет возможным только при условии, что её любовь к Адаму преодолеет её новые увлечения и если тот найдёт достаточно веские доводы для оправдания своего нынешнего поведения. К тому же возлюбленному придётся мириться с новой Розамундой, которой она становилась день ото дня в Скофхэгэне под воздействием влияния других важных для неё особей мужского пола.
Одним из которых и основным соперником Адама, по мнению Роуз, был Дерек Дрейк. Ведь это именно он, не прилагая, как бы ни было сие обидно, и малой толики старания, расколол её сердце надвое, поделив осколки между собой и её официальным бой-френдом.
При мысли о Дрейке руки девушки непроизвольно сжались в кулаки. Этот возмутительный субъект кроме того, что заставил Розамунду пойти против многих своих принципов, ещё и оставил её терзаться сим в одиночестве, так как благополучно избегал встреч с ней с того самого момента, как оставил на парковке. Её машину ей пригнал один из механиков, с которым она и расплатилась за ремонт, что затем весьма злило Эрика, который жаждал взять эти обязанности на себя. Дерек же не появился, и видеться с ним Роуз могла лишь на совместных занятиях, которых было ничтожно малое количество. А после них парень, как правило, словно приведенье, растворялся в толпе, и ей приходилось довольствоваться лишь мимолётными осторожными взглядами в его сторону во время урока. Он же прекрасно обходился и без этого. Казалось, Розамунда перестала для него существовать и девушка не могла понять причину такого бессовестного, несправедливого отношения к ней. Вины же за собой она не чувствовала, так как не сделала ничего предосудительного. А если, как Роуз догадывалась, сие поведение Дерека связанно с Эриком, к которому Д.Д. сам по сути её толкнул, то ей тем более не в чем себя упрекнуть. Почему же она должна страдать из-за лицемерия парня? Ведь пусть они и не были с ним друзьями, чего в принципе ей и не хотелось, так как она желала гораздо большего со стороны Дрейка, но считала, что сумела наладить с Дереком контакт и была рада этому. Только страдание, по-видимому, лишь ее удел. Он был наверняка такого же мнения на этот счёт, раз на его лице она не замечала и тени тех чувств, что терзали её. Роуз же оставалось лишь тихо злиться на саму себя за то, что воспринимает внезапное равнодушие чужого во всех смыслах ей человека так близко к сердцу. Хотя такой исход был вполне предсказуем уже в начале их знакомства, ведь ей было прекрасно известно о том, что для Дерека она ничего не значит, и её присутствие ему в тягость. В конце концов, именно поэтому Роуз и отпустила его, позволила нарушить их уговор, посчитав, что так будет лучше. Только тогда она не знала, что парень в итоге вообще перестанет её замечать, словно бы она стеклянная или более – прозрачная и сквозь неё можно запросто смотреть. Правда, даже если бы и знала, то не смогла бы ничего поделать. Дрейк поступил бы по-своему и, наверное, всё бы закончилось тем, что тот снова замкнулся бы лишь на своей персоне, дав понять, что их с Роуз ничего не связывает и что если у неё иное мнение и желание, то это не его проблемы. Только с таким положением девушка не могла примириться, не смотря на все свои бесчисленные обещания себе самой, оставить Дрейка в покое, как он того и желает. И поняв, что не может их выполнить, вновь возгоралась эгоистичным желанием «достучаться» до упрямца и обратить на себя взор его янтарных глаз, по которым, надо сказать, начала скучать, раз уж ей довелось сделать такую глупость, как впустить Дрейка в своё сердце и мысли. Не единожды после того, как парень, вновь пройдя мимо неё и не удостоив даже мимолётным взглядом, едва удерживалась от желания схватить его за шиворот и потребовать ответа. Однако всякий раз её удерживала гордость, которая просто не могла позволить Роуз
Принстон, между тем, так же входил в «тройку её безумия», как стала называть девушка тревожащих её душу, сердце и мысли парней. И пусть Эрику всё же не по силам одолеть любовь Розамунды к Адаму, или вспыхнувшие чувства к Дрейку и занять место в сердце девушки, поэтому мог считаться «слабым звеном» и меньшим из зол, однако, не смотря на это, он сумел крепко «зацепить» её. Может, этому способствовал тот факт, что линия поведения парня была противоположной той, что следовал Дерек. И если последний с успехом избегал Роуз, то на первого она буквально «натыкалась» везде и всюду. Куда бы она ни шла, уже через мгновение-другое рядом возникал Эрик, готовый ей услужить с неизменной улыбкой на лице. Девушка стала подозревать, что «принц школы», поняв, что на сей раз ему достался «крепкий орешек», решил попросту взять её измором. При этом мнение окружающих, разговоры, ревность Мары и вытекающие из этого проблемы, его словно бы не касались, и он игнорировал их, как и все увещевания и просьбы Роуз. Он оставался глух, продолжая преследовать свою цель в лице понравившейся ему девушки. Так что нет ничего удивительного в том, что вскоре не осталось ни единого человека, кто бы не знал о новом увлечении Эрика Принстона Младшего. Розамунда стала замечать, что повышенное и без того внимание к её скромной персоне увеличилось во сто крат – с неё просто не сводили любопытных, восхищенных, завистливых взглядов, а языки сплетниц начинали работать с невероятной скоростью, стоило ей только появиться в поле их зрения. Это невероятно бесило и нервировало девушку, потому как из-за этого она расслабиться не могла, постоянно находясь под прицелом досужих взоров, но только ничего поделать не могла. Оставалось ей только одно: делать хорошее лицо при плохой игре. Конечно, она могла бы жёстко «отшить» красавчика Эрика, как того неистово жаждала Саманта, просто бесившаяся из-за того, что тот проходу не даёт Роуз, но дело было в том, что не смотря на все неприятности, что доставил и продолжал доставлять ей парень, он же стал для неё отдушиной. В то время, когда сердце разрывается на части, Адам находится вне её досягаемости, а Дереку её общество попросту было без надобности, весёлый, общительный и интересный собеседник оказался просто спасением. К тому же за маской высокомерного эгоиста она всё чаще стала замечать истинного Эрика, искреннего и отзывчивого, которого попросту заставили стать таким, каким он стал для всех окружающих, тем, кого они видели и знали. И поэтому при общении с ним, чувствовала себя виноватой, понимая, что не позволит их отношениям зайти далеко, что не сможет стать ему больше чем просто знакомой, как бы ни желал иного Эрик. Ведь дружбы ему будет мало, к тому же Роуз сама чувствовала, что вряд ли сумеет увидеть в нём друга из-за огня, что тот будил в ней одним взглядом своих чёрных глаз. Быть же ему возлюбленной, когда сама уже любила и принадлежала одному и испытывала притяжение к другому, считала нечестным. Однако именно так и поступала, не имея сил прогнать Эрика раз и навсегда от себя. Хотя, конечно, он вряд ли бы позволил такому случиться, ведь он не вещь, в конце концов, а гордый человек и сильная личность, чтобы пинком можно было отбросить его прочь за ненадобностью. Так он мог быть хорошим другом, но Рози знала, что если бы посмела высмеять его чувства или использовать, то неоспоримо нажила себе весьма грозного врага. Поэтому она смирилась с собственным эгоизмом и просто плыла по течению, принимая Эрика Принстона таким, какой он есть и лишь немного сдерживала его пыл. К тому же ей было легко с ним. И пусть парень продолжал порой приводить её в ярость своими выходками, так что она начинала жалеть о том, что вовсе с ним заговорила, да и мысли о жаждущей возмездия Велан, которую Эрик из-за неё «оставил за бортом», Роуз не покидали, но всё равно только Принстон её понимал.
Она осознала это во время их продолжительных бесед, которые они в последнее время вели. Парень снимал с себя свою маску высокомерия и превращался во вполне приятного человека, с которым не зазорно поговорить по душам. А за такой непродолжительный срок, что они знакомы, «принц школы» и вовсе научился угадывать её мысли и желания с полуслова, с полувзгляда и даже предугадывать их. К тому же ей довелось узнать благодаря всё тем же беседам, что у них с Эриком во многом совпадают вкусы, да и мнение довольно часто оказывалось единым. Роуз конечно могла заподозрить его в лицемерии и желании угодить, но хотелось верить, что он всё же искренен. Об этом девушка попросила его заранее, предупредив, что лжи не потерпит, если уж он хочет, чтобы она доверилась ему. Эрик же клятвенно пообещал, что будет честен с нею и Роуз, поверила. А разговоры у них были разнообразными и касались множества тем: от политики и эмоциональной окраски в ранних произведениях Баха до садоводства, в котором Эрик, к удивлению девушки, не преминул блеснуть познаниями. Как оказалось, «принц школы», в свободное от соблазнения девушек или командования своей свитой время был довольно-таки заядлым книгочеем и любил себя побаловать книгой, не ограничиваясь каким-либо одним жанром. Такое хобби у сына и наследника мэра было поразительным. Если бы тот, к примеру, коллекционировал антикварное оружие или занимался конным спортом – чего-то подобного Роуз от него и ожидала, так как эти занятия вполне пригодны для сыночка богатых родителей, но вот чтобы тот проводил время среди стеллажей библиотеки – это, несомненно, феномен. Роуз не могла не оценить такое увлечение, так как сама любила время от времени занять себя книгой. Узнав об этом, Эрик тут же пригласил её посетить библиотеку в их особняке, где, как было сказано, собраны воистину драгоценные экземпляры мировой литературы. Правда, она благоразумно отказалась, решив, что наведываться в гости к нему ещё рано, к тому же прекрасно зная, что сие непременно вызовет новую волну сплетен даже при условии, что они с парнем не будут наедине. Она ещё хорошо помнила, что было после того, как их застали болтающими в школьной библиотеке. Уже к концу занятий все говорили о том, что видели, как Эрик и Розамунда пылко целовались среди стеллажей. Девушка едва не получила апоплексический удар из-за чьей-то чересчур богатой фантазии, так приукрасившей действительность. Разуверить в этом она смогла лишь Саманту, а прочих и не пыталась, понимая, что это будет глупой и бессмысленной затеей. К тому же если бы она начала кричать, ругаться и стараться всех разуверить в том, что это клевета, то лишь потвердела бы мнение окружающих в их правоте. Уж слишком бы такое поведение походило на оправдание. Оставалось лишь смириться и постараться не обращать внимание. Однако сей инцидент научил её вести себя осмотрительней. Но, не смотря на сложности, Роуз всё же не хотела прекращать своё общение с Эриком, боясь позволить себе отказаться от него, особенно когда впереди была призрачная, но довольно устрашающая перспектива лишиться Адама и не добиться какого-либо прогресса в отношениях с Дереком, чтобы в итоге остаться одной. Так что иметь под рукой «жилетку», в которую при случае можно поплакаться и мужское плечо вкупе, девушка считала полезным. Хотя только при мысли о том, что она лишь пользуется Эриком, совесть её начинала грызть немилосердно. Только поделать с собой ничего не могла. Ко всему прочему, он нравился её родственникам. Дядя и особенно тётушка были от него просто в восторге. Лидия при случае поила его кофе и угощала приготовленными ею деликатесами, а Джон с радостью делился с Принстоном своими байками заядлого рыболова, так как парень оказался таким же как и он любителем проводить свой досуг с удочкой на озере. Поэтому ничего удивительного в том, что Эрик стал частым гостем в их доме. Хотя его посещения не радовали девушку, которая хотела сохранить своё личное пространство и иметь место, где могла бы полностью расслабиться без угрозы вторжения посторонних. Так что путём громкой ссоры с парнем и серьёзным разговором с родственниками она смогла отвадить надоедливого гостя от своей обители.
И вот с такой сумятицей в душе ей и приходилось жить: бой-френд игнорирует, мерзавец Дрейк избегает, а Принстон не даёт проходу.
Розамунда тяжело вздохнула и устало потёрла виски, чувствуя, что от всех этих размышлений и бесполезного переосмысливания жизни у неё начинается мигрень. Ведь, что и говорить, существование её после приезда в Скофхэгэн значительно усложнилось, и она ощущала, как это опустошает её изнутри. Хотелось забыться и жить, не зная проблем, а что-то внутри неё, словно бы в насмешку, нашептывало, что это лишь только начало, и жаловаться на судьбу пока ещё рано.