Серебряная свадьба
Шрифт:
Л и д и я. Да разве можно так? Кронид Захарович?
У с т и н ь я К а р п о в н а. А ты вообще помолчи.
Л и д и я. Что это мне — молчать? Я небось тоже — в своем доме!
У с т и н ь я К а р п о в н а. В каком это «своем»?
Г о л о щ а п о в. Цыц, бабы!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ты на меня не цыкай. В этом доме я всему начало. И сыну своему. И ей. И тебе тоже! (Подошла вплотную к Выборнову.) Из-за тебя я лики святые опоганила. Твой портрет — рядом повесила! Думала, ты — совесть наша. Партийная! Выше всего на свете. А ты… (Выхватила
В а ж н о в. А ну, назад! (Устинье Карповне.) Мамаша, уйдите… Уйдите лучше! Вон туда, под образа свои!! (Голощапову.) Я тебя… Ты! Я из тебя… (Задохнулся. Всем.) А ну-ка, в два счета! Все! Отсюда… Марш! Вон! Все! (Ушел.)
Г о л о щ а п о в (ошарашенный). Ну ты даешь… Пав… Романович!
Г е й (в кабинете говорит по телефону). Игорь Павлович! Это опять Гей. Самолет 1456. Депутатская предупреждена… Ну, есть! Есть!
Голощапов идет в кухню, поет высоким, металлическим голосом «Ваньку-ключника». Остаются Выборнов и Калерия.
В ы б о р н о в (тихо). Уйди.
К а л е р и я (не двигается с места). Я на черта стала похожа?
Выборнов молчит. Калерия садится рядом с ним.
Что ты мучаешь себя? Хочешь еще один инфаркт схватить? Последний?
Выборнов не отвечает.
А здесь всё… на все тыщи километров все останется по-прежнему. Как будто тебя вообще не было на земле.
В ы б о р н о в. Был! Был я… Это вы забыли! Забыли, как здесь, на этой вот земле, я до черноты в глазах, до обморока вкалывал. Забыли, как смеялись: «Электричество не от движка, а от Выборнова подключать можно». Забыли, как в область меня провожали. Стеной на дороге встали… Бабы, босые, в пыли, поперек шоссейки! Забыли, когда деньги на трудодень впервые получили?
К а л е р и я. Рыжий мой, рыжий… Геничка!
В ы б о р н о в. Я в цирке не служил.
К а л е р и я. А сегодня? (Усмехнулась.)
В ы б о р н о в. Думаешь, это меня оскорбили? Это я сам себя их словами оскорбил! Сам себя — я же их породил…
К а л е р и я. Бедный ты мой! Какое, в конце концов, тебе дело до всех этих Важновых, Голощаповых… А ты сердце рвешь. Это все же без тебя уже было.
В ы б о р н о в. Нет! При мне. Все — при мне.
К а л е р и я. Какой ты еще молодой. Завидно даже…
В ы б о р н о в. А реветь-то зачем?
К а л е р и я. Жалко мне тебя… И себя жалко. (Прижалась к нему.) Жила-жила, а зачем? Зачем? Зачем?
В ы б о р н о в. Хоть немного счастлива-то была?
К а л е р и я. Была, была. Сам
В ы б о р н о в. Что, совсем без радости жилось?
К а л е р и я (сквозь слезы). Нет! Что ты? Как «без радости»?! Трех девок таких вырастила! Любовалась ими. Одевала как картинки!
В ы б о р н о в. С тобой живут?
К а л е р и я. Разлетелись! Езжу… с подарками.
В ы б о р н о в. А без… подарков?
К а л е р и я. Нет! (Замотала головой.) Не хочу думать! Билась я, билась в жизни. Вроде бы все как у людей! Даже лучше… А чем лучше? Чем лучше той же Аглаи? Счастливее, что ли? Она хоть на Серафима своего молится! А мне — на кого? На Кронида? На девок своих? На тряпки?
В ы б о р н о в. Меня винишь?
К а л е р и я. Теперь я уже никого не виню. Жалко только всех — и Голощапова, и Аглаю, и девчонку эту… А за тебя мне страшно. Поджег ты сам себя со всех сторон и вот-вот вспыхнешь… Последним светом. А я, как во сне, тяну к тебе руки, а тебя нигде нет… (Пауза.) Просто вот так сидеть бы рядом с тобой. До самого последнего часа. И помереть бы вот так. Вдвоем, в темноте…
Входит В а ж н о в.
В а ж н о в. Геннадий Георгиевич! Я понимаю, мучаешься ты… Мать похоронил… И эти все дела… То, се… Но ты знай, где бы ты ни был, для меня… самый, самый… И ты не сомневайся, дом я сдам. Обязательно!
У с т и н ь я К а р п о в н а (появляясь). Дом — он мой! Мой! Кто бы ты был, если бы не я, твоя мать?!
В ы б о р н о в (про себя). Да, мать… Вроде бы самое святое слово. Святое из святых… А вот как порядочнейшего мужика согнула. А все вроде бы из-за сыновнего долга! Вот как тут поймешь? Как?
С и р ы й. Да, мы под святое понятие любого человека закопаем! Павлуха — не первый!
В а ж н о в (матери). Все равно сдам. Чтоб чистым перед любым на свете быть.
В ы б о р н о в (себе). А я хочу перед своей матерью чистым быть. В долгу я перед ней… Ведь сами же говорили: «Праведница».
Входит Г о л о щ а п о в.
Г о л о щ а п о в. О-о! «Милый друг, наконец-то мы вместе!»
К а л е р и я. Кронид!
Г е й (входя). Извините, Геннадий Георгиевич. Время…
В ы б о р н о в. Подожди.
Г е й. Машина у подъезда. Сегодня мы должны быть в Москве. Самолет ждет.
В ы б о р н о в. Павел… В общем-то, и не знаю, что еще тебе сказать. Тоня, как мама моя говорила? «Совесть без власти — бессильная? Власть без совести — бессовестная!» Ну, давай! Если начал — показывай свой характер… Суди, верши, подымай. У нас ведь, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Пора нам уже все это… Пора уже… в доме нашем… по-человечески, по-людски жизнь налаживать! Нам самим, не кому-нибудь другому… Да чтоб не каждый раз с нуля, не по кругу этому проклятому. А по спирали. Не провожайте. (Уходит.)