Серебряная свадьба
Шрифт:
П а с т о р. Так исполните старые обязательства. И для вас будут открыты новые желания.
А р д ь е (усмехнулся). Ах, как вам нравятся мои «старые обязательства»! Но это то, что открыто только мне! И еще двум-трем людям в мире. А ведь это вас интересует?
П а с т о р (решительно). Именем всемогущего и всевышнего отца нашего отпускаю прегрешения раба твоего, нареченного в миру Августином Ардье, в убийстве… Имя?
А р д ь е (быстро). Без имени!
П а с т о р. В убийстве неизвестного…
А р д ь е (кричит). Нет! Не по неведению!
П а с т о р (настойчиво). Не нам судить помыслы наши! Властью, данной принятым саном моим, грех вам отпущен.
А р д ь е (не сразу и неожиданно язвительно). Ну тогда… всё!
П а с т о р (замер). Как… всё?
А р д ь е (задумчиво). Я родился от верующих отца и матери. Поэтому, наверно, не мог не исполнить долг причастия. Спасибо, святой отец.
Пауза.
П а с т о р. Мы с вами называли это… «старые обязательства»? Вы понимаете меня?
А р д ь е (усмехнулся). Номера счетов? Точное расположение основных хранилищ? Хотя бы тех, что были поручены мне? Так?
П а с т о р. Наша церковь и так претерпела некоторые гонения от вашего движения. Но сейчас… Когда мы прилагаем столько сил… Вы понимаете меня?! Разве не может она рассчитывать на благодарность Идее и Делу вашему?
А р д ь е. Я только жалкий старик. Уже на пороге другого мира. Мне не хочется думать о суетном.
Пауза.
П а с т о р. Суд… может не состояться?
А р д ь е. Я хочу, чтобы он состоялся!
П а с т о р. Хорошо. Но вы можете быть оправданы. Частично. Срок давности. Состояние здоровья. Возраст. Влияние наше… Не умаляйте его!
А р д ь е (просто). Нет!
П а с т о р (искренне). Но почему?
А р д ь е. Тогда я вам просто больше не буду нужен!
Пауза. Ардье еле заметно улыбается.
П а с т о р (осторожно). Вы знаете, что такое «укол болтливости»?
Ардье молчит.
Нет, это даже не «детектор лжи»! Это… серьезнее.
А р д ь е. Здесь? В этих стенах?
П а с т о р (просто). А кто нам помешает? (На морских пехотинцев.) Эти молодые люди? (Пожал плечами.)
А р д ь е (не сразу). Вы хотите моих новых страданий?
П а с т о р. «Человек и рождается на страдание, и как искра, сгорая, устремляется ввысь…»
А р д ь е (повторяет).
П а с т о р. Судьба Иова, который был причислен к пророкам, не почтеннейшая ли из многих мирских судеб?
А р д ь е (неожиданно). А вы верите в бога? Святой отец?
П а с т о р. Сам вопрос оскорбителен для меня.
А р д ь е (как ни в чем не бывало). Нет, я говорю вполне серьезно. Вот я очень поздно понял… что надо любить, а не служить Любви. Надо быть правдивым, а не беречь Правду. И лучше быть красивым… (Усмехнулся.) Хотя бы в душе… Чем поклоняться Красоте. Долой все эти понятия с большой буквы! Будем говорить на уровне людей. Обычных, плотских! С еще колотящимся сердцем! С естественными отправлениями и простыми желаниями. Ну, кто мы с вами, например? Древний старик и мужчина в расцвете сил. Один в рясе, другой в тюремной пижаме. Вам хотя бы жалко меня? (Пауза.) Просто как старого человека? Еле видящего! Ничего не слышащего без мощнейших японских наушников?! А ведь я вижу — нет! Что же остается нам делать? Спорить. Пока вы еще не перешли к действиям? Но ведь спор бесполезен… Наш спор! Потому что нельзя убедить другого человека, если спор не основывается на главном доводе — на любви!
П а с т о р. Но бог и есть — любовь!
А р д ь е. Э нет! Здесь вы меня не проведете. И потом, мы договорились — говорить не на уровне понятий. Но даже если идти по вашей логике, то что есть человек? «Любимое дитя господа. Созданное по образу и подобию божьему». И если, как вы сами говорите, бог есть любовь, то где же? Где она? В вас? В других? В миллионах? В них? (На пехотинцев.) Любовь человеческая, которая запретит любой бесчеловечный приказ! Выправит любое искривленное сознание? Сделает слабого могучим? Ничтожного — счастливым? Исковерканного побоями, унижениями, пытками — навечно свободным и неколебимым? Кого? Как? Чем? Ради кого?
Пастор молчит.
Что вы, похожий на Христа, любите? Простой, как дыхание, счастливой человеческой любовью?
П а с т о р (тихо). Мы по-разному толкуем идею любви.
А р д ь е. Вот что и страшно — вы любите Идею. Гипертрофию Идеи! Вне человека! Вне простой любви к подобному… Ко всей жизни — хрупкой, безответной, живой… Вне меня! Вне вас! Вне их! Вне миллионов, который каждый с каждым перекрещен! Переплетен миллионами связей, дружб, привязанностей, надежд…
П а с т о р (строго). Я слышу голос язычника. А может, и хуже! Сатаны! Которым вы и были для человечества! И по отношению к вам нет мирских законов. С вами бог позволяет поступать вне закона.
А р д ь е. Вы грозите мне пыткой? «Уколом болтливости»? Так запомни, мальчик в рясе, что ты бессилен передо мной. Потому что заставить себя умереть в любую секунду — это дело только техники. Без яда! Без ножа! Только внутренним приказом.
П а с т о р. Только ничтожный человек в слабости своей может покуситься на высший дар господний — на собственную жизнь!