Серебряное дерево (с иллюстрациями Н. Гольц)
Шрифт:
Девочка внимательно оглядела братьев, успокоившись, погладила лысую голову Аргамака и милостиво сказала:
— Идёмте! Музыкант Тромбус — это мой папочка! Только ведите себя, хорошо, он больной,..
Коренёк, Чик, а вслед за ними и любопытный Аргамак вошли в домик и увидели лежащего на постели старичка.
Глаза его были закрыты, а руки с длинными пальцами бессильно лежали поверх одеяла. Правая рука была изуродована глубоким шрамом. Неужели этот немощный старичок и есть Тромбус, лучший музыкант и глашатай
Маэстро проснулся, нацепил на тонкий нос очки и с любопытством уставился на гостей. Потом он всплеснул руками и начал усиленно подмаргивать одним глазом.
— Сын Чинария Коренёк!.. — воскликнул он слабым голосом. — Олень Аргамак!.. Мальчик в косынке — сын художника Карало!.. Нет, нет! Это мне снится! Разбудите меня!
Когда же бедный старик поверил, что не во сне, а наяву видит своих сограждан, он начал охать и хвататься за виски.
— Сейчас вы узнаете всё по порядку, — важно сказал Коренёк.
И Чик, который умел излагать дело куда более складно, чем взрослый и солидный Коренёк, рассказал Тромбусу о жизни Граната в лесу, о почках и скрипке, которая — очень даже может быть, сказал Гранат, не простая, а волшебная.
Увидев скрипку, маэстро пришёл в неописуемый восторг.
— Ах! Эту розовую древесину я узнал бы и с закрытыми глазами!..
Старик так разволновался, что чуть не потерял сознание. Лишь выпив порцию цветочных капель, которые сохранились у него ещё от доктора Гематогена, Тромбус приободрился.
— О дерево счастья! О чудесный инструмент! — ликовал бедный старик, прижимая к груди скрипку и поливая ее обильными слезами. — Так, значит, он жив, наш мудрый Гранат! Я знал: он раскроет тайны дерева!.. Ох! После ранения здоровье моё стало совсем никудышным, и ещё эта покалеченная рука!.. Но я отлично приспособился работать левой... Я написал симфонию и осмелился назвать её Победной... Виола, подай мне, детка, ноты!.. Вот она, моя «Победная симфония»... А куда девались очки? Виола, где очки?..
— На твоём собственном носу, — ответила Виолка.
— Ах, да, да, — бормотал старый маэстро, разворачивая трубку нот. — Так, так! Вот главная партия скрипки: ти-и-и, ти-и-тии... Вот альты: та-тааа-та-тааа... Их поддерживает виолончель: туууу-ту-туууу.. А вот здесь вступает контрабас: бу-бу-бууу...
Тромбус так увлёкся, что совсем позабыл о братьях. Сидя на кровати, он отстукивал такт ногой в стоптанном шлёпанце, напевая, надувал щёки, вытягивал губы трубочкой и тряс бородкой, которую отрастил на старости лет. Воображение унесло его в далёкие годы. В этот миг он видел цветущие сады Свирелии и был счастлив.
Коренёк попробовал было покашлять, чтобы напомнить о себе, но напрасно. Маэстро уже заиграл на розовой скрипке.
Нет, не сонное сладкое мурлыканье напоминала теперь музыка маэстро! Недаром Тромбус, все эти годы работая над симфонией, забывал
Тромбус играл до тех пор, пока не выбился из сил.
— Ещё, ещё! — закричала Виолка и вдруг сама взяла розовую скрипку.
На этот раз она не пиликала, а играла с большим чувством. И самое удивительное, что теперь она казалась братьям не долговязой дурнушкой с оттопыренными ушами, а довольно-таки красивой девчонкой.
— Браво! — крикнул Чик, когда Виолка кончила играть.
— Восхитительно! — воскликнул маэстро. — Наконец-то я слышу игру, достойную дочери музыканта! Я всегда говорил, моя радость, что у тебя исключительные способности...
Виолка вспыхнула от смущения и выбежала во двор. Вслед за ней поспешил Чик, а за ним и Аргамак, которому наскучили все эти непонятные дела и разговоры.
Услышав скрипку, на Виолкин двор слетелось множество птичек, и Чик, за зиму соскучившись по птицам, пересвистывался с ними и разливался трелями. Все здешние птицы начали ссориться с воробьями и Желтопузиком, которые ни на минуту не пускали их к Чику на плечи.
Виола притихла и всё глядела и глядела на Чика, а потом, задумчивая, пошла к отцу.
В комнате между тем маэстро и Коренёк вели серьёзный разговор.
— Надо собрать свирельцев и передать доктору Гематогену серебряные почки, — сказал Коренёк.
Маэстро в задумчивости потеребил бородку:
— О, я готов протрубить сбор!.. В первые годы, когда разлука с друзьями казалась невыносимой, мне не раз приходило в голову созвать их тромбиной, чтобы вместе возвратиться в Свирелию. Но, говорил я себе, надо ждать вестей от Граната... Виола, дочь моя, поскорее неси мою тромбину!..
Тромбина стояла в углу комнаты. Видно, долгие годы к ней никто не прикасался, и она густо покрылась пылью. Сильное горло тромбины было заткнуто пробкой, а в слабом устроился паук со своей семейкой.
Виолка разогнала пауков и вынесла трубу из комнаты.
— Стоит подудеть в сильное горло, и все свирельцы, как далеко бы они ни находились, придут сюда! — горячился Тромбус. — Сейчас я ка-ак дуну!.. Это мой долг — ведь я глашатай!..
Братья вывели маэстро на крыльцо, старик вынул пробку из сильного горла тромбины, приосанился и, собравшись с силами, дунул.