Серебряные фонтаны
Шрифт:
На следующий день после вечернего чая, когда я собиралась отдать Томми после кормления, ко мне вошла Клара, даже не постучавшись.
— Пришла сестра Джима. Она говорит, что его матери пришло сообщение.
— Ох, Клара! Из Франции?
— Нет. Бет говорит, что он в Лондоне.
— Это лучше, чем Франция, Клара. Значит, он чувствует себя достаточно хорошо для перевозки.
— Бет спрашивает, не смогу ли я поехать туда вместе с матерью Джима? Она до сих пор никогда не выезжала из Тилтона. Только на один день, моя леди.
— Конечно, — с Томми на руках я дошла до письменного стола. — Клара, возьми денег, на случай, если
— Но...
— Его светлость говорил, что ты можешь взять их. А теперь поезжай и оставайся там сколько нужно.
Лео приехал после чая, он казался еще более сгорбленным, чем обычно, и выглядел очень усталым, но я должна была рассказать ему о Джиме и других телеграммах.
— Вся молодежь Истона, — сказал Лео, закрыв на мгновение глаза. — Они ушли исполнять свой долг, служить королю и отечеству, а теперь... Хелмсли как-то рассказывал мне, что мужчины из Истона были на Агинкуре, — горько и зло добавил он. — Здесь жили предки моей матери — они были лордами Истона. Лорд Истона тоже был на Агинкуре и вел своих людей в битву — он возглавлял их. Ну а я, что делаю я? Я околачиваюсь дома, когда другие мужчины гибнут! День за днем они умирают, а все, что могу сделать я — вынести их тела на похороны.
Я не знала, что на это сказать.
— Но Джим еще не умер, — прошептала я.
Лео взглянул на меня так, словно забыл, что я здесь. Затем он повернулся и пошел вниз по лестнице. Я побежала за ним, но на полпути услышала крик Томми и остановилась около портрета второго, из одетых в красное генералов. Лео вышел из дома с Неллой.
Он не пришел на ужин. Вернувшись гораздо позже, он остановился в дверях моей гостиной.
— Извини меня, Эми. Мне не следовало огорчать тебя. Я не успела ответить, потому что перед ним появился мистер Тимс.
— Мой лорд, миссис Картер оставила вам ужин. Если пожелаете, можете спуститься вниз.
— Но я не одет, — Лео указал на свой твидовый костюм.
— Тебе незачем одеваться, если ты поешь в утренней комнате, а кофе ты можешь попить здесь, — сказала я. Он все еще не решался, но я настояла: — Лео, ты должен есть. Иди вниз.
Лео медленно вышел. Как я и опасалась, он выглядел очень утомленным. Я взглянула на подаренную им картину и вздохнула. Если бы мы жили обычной жизнью в коттедже, он сейчас сидел бы на кухне, а я приготовила бы ему что-нибудь сама — не то чтобы миссис Картер не умела готовить вкусно, она умела, но это должна была делать жена. Кроме того, ему было бы лучше ужинать на кухне, с детьми, возящимися у его ног. Затем я подумала, что Флора, наверное, уже заснула наверху в детской, но Розу пора было укладывать.
Она спала, когда Лео вернулся, но я нагнулась и вытащила ее из кроватки.
— Проснись, моя Роза. Здесь папа, ты нужна ему. — Я принесла ее ему на колени. — Посмотри, разве она не красавица? — я потрепала ее за щечку. — Роза, улыбнись папе. — И, Боже благослови ее, она улыбнулась. Затем она протянула чудесные растопыренные ручки к лицу Лео, пытаясь ухватиться за его рот. — Понянчи ее немного, ей это понравится, — сказала я ему.
Лео долго держал ее, пока она не заснула у него на руках. Затем он тоже заснул. Он, наверное, очень устал, потому что не проснулся даже тогда, когда Мэри принесла Томми на кормление, и все еще спал, когда я тихонько вынесла Томми обратно.
— Тебе лучше пойти в постель, Лео, — решилась я наконец, разбудить его.
Он открыл
— Прошу прощения за мои ужасные манеры... — тут у него на руках проснулась Роза и прервала его. Ей нужно было сменить пеленки — я нащупала мокрое пятно на жилете Лео, когда взяла ее в руки.
— Сними этот жилет, Лео, я высушу его.
Лео повернулся ко мне спиной, чтобы снять пиджак. Когда он спускал с плеч подтяжки, его затылок был совершенно красным. Лео поспешно надел пиджак и вышел, не оглянувшись.
Клара вернулась два дня спустя. Я была в детской, поэтому она поднялась прямо наверх, не снимая шляпки.
— Джим держится, но его мама осталась с ним.
— Ох, Клара, это хорошие новости!
Клара стояла поникшая и смотрела на меня.
— Ему отняли ногу. Джим потерял ногу, а ведь он так хорошо играл в крикет. Теперь ему больше не бегать между воротцами, — всхлипывая, она опустилась на стул.
Элен послала Дору на прогулку с Флорой, и мы остались в детской с Кларой.
— Это ужасно, ужасно, — трясло Клару, — в каком состоянии некоторые из этих бедных парней. Я не могла даже представить такого! У того, который лежал рядом с Джимом, забинтована вся голова, одни глаза видны. И он все время что-то ими искал, словно очень старался увидеть что-то, но не мог, — содрогнулась она. — А тот, на койке с другой стороны, все время говорил, но нельзя было понять ни слова — только стоны и бормотание. Сказали, что это из-за яда в их крови. А запах! Вся палата пропахла тухлым мясом. Это так ужасно.
Клара попыталась глотнуть чая, но ее руки тряслись так, что она не смогла поднести чашку к губам.
— Мать Джима, она такая мужественная. Я бы не вынесла этого, если бы там не было ее. Когда Джима привезли с операции, он выглядел так, что я не могла даже смотреть на его лицо, но я взглянула туда, где была его нога — а там ничего, только забинтованный обрубок. Не было даже подстилки на случай, если начнется кровотечение — я присматривала за этим, мало ли что. Не знаю, как это выносят сиделки. Мама Джима сказала: «Мы должны держаться мужественно, Клара, ради Джима». И она держалась. Два дня спустя Джиму стало лучше, и миссис Арнольд сказала, что мне пора возвращаться, потому что меня ждет работа.
— Ты могла бы остаться еще, Клара, — сказала я.
— Нет, не могла, — покачала она головой. — Я больше ни дня не выдержала бы там. У меня слишком мало мужества. Поэтому, я уехала и подвела Джима. Моя мама всегда говорила мне, что я слишком брезглива — и теперь я подвела Джима.
Элен положила руку на плечи кузины.
— Нет, Клара. Ты сказала нам, что останешься там, пока ему не станет лучше. Ты не должна была задерживаться дольше, и ты это знала.
Большую часть дня Клара просидела в детской. Я взяла Флору с собой к Розе, а Мэри и миссис Доусон присматривали за ними, пока я поднималась в детскую проведать Клару.
Клара успокоилась к вечеру, но все еще беспомощно восклицала:
— Джим, он никогда больше не сможет работать снова.
— Помнишь, Клара, — говорила ей Элен, — его светлость в начале войны обещал, что никто не потеряет работу, что места останутся за всеми, кто пошел на войну?
— Но Джим был грумом.
— Значит, он займется чем-нибудь другим.
— Но...
— Клара, — заглянула ей в глаза Элен, — разве я не отдала бы правую руку за то, чтобы вернулся наш Бен, с ногой или без ноги?