Серебряные осколки
Шрифт:
– Эта часть дома – самая старая, поэтому здесь немного прохладно, – объяснила Кэтрин, когда Уинифред невольно повела плечами. – Остальное раньше было флигельными пристройками. Признаться начистоту, там и сейчас…
– Мисс Дарлинг! – послышался голос Лауры, и они обернулись.
Девочка была в хорошеньком розовом платье, подаренном ей Уинифред. Обычно она надевала его только в город, но, видимо, роскошь дома ее несколько смутила. Она стояла у входа в коридор, сосредоточенно глядя в пол.
Лицо Кэтрин смягчилось.
– Ты уже готова? Пойдем. – Взглянув на Уинифред,
Уинифред сглотнула. Перспектива остаться один на один со склочной бабкой Теодора не сильно ее радовала, но… Нельзя было принуждать Кэтрин остаться, раз Лаура наконец согласилась на осмотр.
– Разумеется, мисс Дарлинг.
Уинифред ободряюще улыбнулась Лауре. Та не знала, куда себя деть от волнения. Не произнося больше ни слова, она нервно заламывала пальцы.
Кэтрин увела девочку, что-то ласково ей говоря, и Уинифред осталась в коридоре одна. Через открытую дверь бабуля Мисси наверняка слышала каждое их слово, поэтому Уинифред, не мешкая, направилась в комнату – недоставало еще, чтобы старуха решила, что она струсила.
Окна в салоне были распахнуты ставнями внутрь, легкий теплый ветер играл кружевными занавесками, напоминающими свадебную фату. Под окном высился лавандовый куст, над которым с тихим гудением сновали пчелы. Через окно осенний дух проник в салон и осел на каждой его поверхности: на книжных шкафах, плотно заставленных книгами, небольшом лакированным трюмо во французском стиле, каминной полке, лакированном спинете [5] , маленьком столике, диванах и креслах. Подвешенная под потолком игрушка, изящная хрустальная бабочка на нитке, отбрасывала на стены радужные солнечные зайчики.
5
Небольшой клавишный струнный музыкальный инструмент.
Ветер втянул в комнату надувшуюся пузырем занавеску, и Мелисса подтянула выше наброшенный на ноги плед. Она сидела в темно-зеленом бархатном кресле, придвинутом к столу. Старушка вышивала платок. Игла быстро-быстро мелькала в ее тонких сморщенных пальцах с длинными ногтями, а на белой бязевой ткани каймой распускались синие васильки. Услышав шаги, она быстро вскинула голову, но тут же вернулась к шитью.
– Ах, мисс Лун, – продребезжала она.
Вот ведь старая карга!
– Нет, мэм, – терпеливым, снисходительным тоном, какой берут в беседе со слабоумными стариками, возразила она. – Я мисс Уинифред Бейл.
Окажись Лаура на ее месте, она скорее сменила бы себе имя, нежели призналась, что ее зовут иначе.
Бабуля Мисси снова подняла голову, и Уинифред тотчас стерла с лица появившуюся улыбку.
– Куда это ты ходила сегодня с Теодором? – спросила она.
– В конюшню, мэм.
– Зачем?
– Кормить коня.
– Вы были вдвоем?
– Да.
– Ясно. Ты всегда с такой охотой отвечаешь на вопросы?
Значит, вежливость Мелиссе ни к чему, она всего лишь хотела
– Только когда я в гостях, мэм, – дерзко ответила она.
Мелисса состроила гримасу, которая с равной вероятностью может означать как одобрение, так и презрение. Уинифред терпеть не могла читать лица стариков – то ли они подмигивают тебе, то ли с ними случилась судорога, не разберешь. Время прячет их эмоции под складками сморщенной кожи.
– Славно, что ты об этом помнишь.
Выражение лица Уинифред осталось непроницаемым. Внутренне она давно приняла тот факт, что с Мелиссой Дарлинг им в жизни не сойтись – слишком уж они похожи.
Она присела в коротком книксене.
– Мне пора, мэм.
– Стой. Я хотела поблагодарить тебя.
Уинифред опешила. Эта ехидная старуха благодарит ее?
– За что, мэм? – старательно скрывая замешательство, спросила она.
Мелисса исподлобья сверкнула на нее маленькими глазками.
– Я понятия не имею, что произошло в Лондоне, и знать не хочу. Это дурной город, и с таким недалеким мальчишкой, как Тедди, там многое могло случиться. И если не случилось, то только благодаря тебе.
Уинифред кисло прикинула, что слова Мелиссы по справедливости нельзя расценивать как благодарность. Но для нее, должно быть, они были сродни объятию – с такой неохотой она их выдавила. Попытку стоило оценить по достоинству – Уинифред и сама с большей охотой ругала людей, чем говорила спасибо.
– Я всегда буду защищать его, – твердо произнесла она.
Бабуля Мисси фыркнула и с остервенением ткнула иглой в вышивку.
– «Всегда» – смелое слово для семнадцатилетней.
– Мне не всегда будет семнадцать.
На мгновение старуха застыла, острым кончиком царапнув ткань платка, но ничем больше не выдала своего удивления.
– Что ж, посмотрим, что из этого выйдет, – еле слышно пробормотала она и добавила: – Некоторые вещи не меняются, мисс Бейл.
– Я надеюсь на это, мэм.
Мелисса угрюмо кивнула, и Уинифред поняла, что ей здесь делать больше нечего. Попрощавшись, она выскользнула в коридор и только там заметила, насколько неровно и сбито ее дыхание.
Вернувшись в холл, она несколько мгновений глядела в распахнутую парадную дверь. Еле слышно звенели цикады, издалека доносились отрывистый собачий лай и кваканье лягушек. Солнце, спустившееся к линии леса, бликами металось по поверхности пруда и покрыло золотой взвесью весь сад – розы, траву, кусты. Уинифред чуть сощурилась, когда луч посветил ей в лицо, и увидела собственные ресницы – дрожащие пылинки перед глазами.
– Винни!
Она обернулась. После того как она поглядела на солнечный свет, холл показался ей темным. Дарлинг перегнулся через перила на втором этаже, с любопытством наблюдая за ней.
– Шпионишь за Мэттью? – поинтересовался он.
Оскорбившись, Уинифред расправила плечи.
– Вот еще. Вообще-то я наслаждаюсь видом!
– Что ж, ясно. – Он стиснул пальцами перила и несмело спросил: – Может быть, тебе захочется полюбоваться видом из моей комнаты? Ничего особенного, но…