Серебряный лебедь

Джонс Амо

— Мэм, у вас родилась дочь.

— Что? — я улыбнулась, любовь наполнила мое существо. Я любила бы своего ребенка независимо от этого, но осознание того, что это дочь, наполняло меня другой любовью. То же количество, просто другие чувства.

В комнате воцарилась тишина.

— Повтори, что ты только что сказала, — потребовал Хамфри, поднимаясь по каменной ступеньке. — Ты только что сказала «дочь»? — спросил он, наклонив голову. Я увидела, как

в его глазах промелькнуло выражение, и сразу же поняла, что что-то не так. Очень плохо. Муж был в ярости, он просто извергался. Девочка? В его мире для девочки не было места.

Служанка кивнула, на ее лице промелькнул страх. Она судорожно посмотрела в мою сторону.

— Да… да, гм…

Он выхватил ребенка из ее рук, и я поднялся с каменного ложа.

— Хамфри! Отдай мне моего ребенка сейчас же.

Он понес ее вниз, шаг за шагом.

— Нет. Никаких девочек.

— Что ты имеешь в виду? — закричала я на него, кровь стекала по моим бедрам, а мое тело раскачивалось из стороны в сторону.

— Девочки, родившиеся из первых девяти, — прорычал он, поворачиваясь ко мне лицом, — о них нужно заботиться. Сядь, жена, и делай, что тебе говорят.

— Нет! — закричала я, спотыкаясь на ступеньке. — Хамфри! — Все расплывалось и кружилось, холодные стены ходили кругами в моем мозгу.

— Мэм, — сказала моя горничная, и ее лицо появилось в трех местах. — Мэм, присядьте, чтобы я могла привести вас в порядок, — эхом повторила она. Мои глаза закрылись, а голова откинулась назад, когда все подо мной рухнуло. Я упала на спину, ударившись затылком. Запрокинув голову к темному небу, я наблюдала, как полная луна светит на меня.

— Как странно, — ошеломленно прошептала я своей горничной. — Как странно, что в этой старой пещере есть дыра в крыше.

Я задыхаюсь, захлопывая книгу.

— О, боже! — шиплю я.

— Что? — Татум запихивает попкорн в рот, полностью поглощенная историей.

— Я знаю это место, о котором она говорила, Татум! — кричу я. — Нам нужно идти сейчас же!

— Почему? — Она встает с дивана, обувая сапоги.

— Потому что я думаю, что это место, эта пещера, о которой говорила Кация... Я думаю, что она находится в хижине Бишопа, и как здорово, что мы можем пойти посмотреть на нее? Может быть, смогу изучить ее немного больше.

Татум останавливается.

— Это просто странно. Может быть, это совпадение. Это было бы так странно, если бы это было так.

— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Но все равно хочу показать ему эту книгу и прочитать остальное, посмотреть, может быть, это так, и тогда мы все сможем пойти и посмотреть! — Я едва сдерживаю волнение.

— История действительно заводит тебя, да? — дразнится Татум, собирая свои волосы в высокий хвост.

— Да,

и что более важно, это отвлекает меня от Элли.

Она кивает.

— Хорошо, моя богиня истории, пойдем! — она грустно улыбается.

— Эй, ты в порядке?

— Да, — шепчет Тейт. — Мой папа читал мне старые истории, когда я была маленькой. Вот и все.

— О, ну это очень мило. Почему это заставляет тебя грустить?

Она замолкает, словно размышляя о своих воспоминаниях, а затем выдыхает.

— Я доверяю тебе и знаю, что ты заботишься обо мне.

— Так и есть.

— Мои родители не появлялись дома уже несколько месяцев. Но они в порядке, потому что я открыла банковские выписки и увидела, что они по-прежнему тратят деньги. Позвонила в пентхаус, который постоянно фигурировал в этих выписках, и попросила соединить меня с ними. Конечно, ответила моя мама. Мой трастовый счет все еще велик, и у меня все еще есть к нему доступ. Ипотека и счета все еще оплачиваются. Но им просто все равно, Мэди.

Я в шоке. Мой рот открыт в полном шоке, но, самое главное, мне больно. Больно за Татум.

— Мне жаль, Тейт. Они обычно так делают?

Она качает головой.

— Я имею в виду, их всегда не было дома, но они не уходили дольше, чем на неделю.

— Сколько времени прошло? — Я провожу рукой вверх и вниз по ее руке, когда из уголка ее глаза скатывается слеза.

— Двести одиннадцать дней.

— О, боже! — шепчу я, испытывая отвращение, и именно здесь я решаю, что ненавижу ее родителей.

— В любом случае, — стряхивает она меня, — пойдем посмотрим, нет ли на земле у хижины Бишопа какой-нибудь жуткой истории!

***

Мы садимся в машину Татум, и я поворачиваюсь к ней лицом.

— Ты знаешь, где находится его дом?

— Все знают, где дом Бишопа.

Я смеюсь, качая головой.

— Наверное, это был глупый вопрос.

— Так расскажи мне побольше об этой Кации.

Я начинаю говорить о том, что прочла в книге, а затем поворачиваюсь лицом к Татум.

— Возможно, это звучит глупо, но я чувствую связь с Кацией. Как будто она пережила все эти... темные вещи, а я смогла наблюдать за этим через ее слова.

— Это не глупость. — Татум качает головой, сворачивая на дорогу Бишопа. — Это не неслыханно. Именно поэтому я читаю.

— Ты читаешь? — спрашиваю я, потрясенная.

Татум хихикает.

— Не делай вид, что удивлена, Мэди. Да, я читаю. Религию. Это то, что отвлекает меня от жизни. — Еще несколько минут назад я думала, что у Татум идеальная жизнь. Двое родителей дома, никакого беспорядочного дерьма в ее прошлом. А теперь чувствую себя ужасно, что сделала такое предположение.

— Жаль, что ты не сказала мне раньше, Тейт. У нас могло бы быть гораздо больше ночевок.

Она улыбается.

— Я знаю, — бормочет она, сворачивая на закрытую подъездную дорожку Бишопа.

— Тут будет заперто.

Она подъезжает к тротуару.

— Ну, тогда мы перепрыгнем!

Я смеюсь, толкая дверь с книгой под мышкой.

— Похоже, что так и есть.

Я иду к дереву, которое находится недалеко от дорожки, ветка свисает над верхушкой забора, который окружает дом Бишопа.