Серебряный медведь
Шрифт:
Громкий окрик вырвал Кирсьена из состояния блаженной дремоты.
Кажется, только вчера они угодили в каменный мешок, а ведь прошло уже несколько дней… Мудрец утверждал, что двое суток. Тьялец ему не слишком-то верил. Он думал, не меньше пяти-шести дней. Да и по чем можно время определять в кромешной темноте? Разве что по отросшей щетине.
Все это время они боролись с голодом при помощи сна. Поистине волшебное средство! Вода в подземелье нашлась: прямо из стены текла тонкая струйка, образующая на полу лужу, которая,
– Эй вы! Не сдохли еще?
Кир открыл глаза.
Над дырой в потолке метались багровые блики факелов. На их фоне черным пятном выделялась голова стражника.
– Живые, вражье семя? Аль нет?
Мудрец задрал голову, зевнул, неторопливо ответил:
– Твоими молитвами, служивый…
Охранник заржал:
– Ну, коли моими, то недолго вам осталось!
Его товарищи оценили шутку. Хохотали так, что сверху на узников посыпался мусор вперемешку с песком.
– Ладно! – сурово проговорил кондотьер. – Говори, чего надо, и проваливай! Я спать хочу.
– Не выспался еще? – ехидно поинтересовался стражник.
– Тебе что за дело?
– У-у, кошкин сын! – Говоривший топнул, от чего в яму снова полетели кусочки грязи и древесная труха. – Слушай, что я скажу!
– Ну?
– Вылезайте по одному! Его светлость кличет!
В дыру просунулась та самая лестница, которая не так давно привела Кира в ужас своей шаткостью.
– Я первый, – негромко сказал Кулак и полез наверх.
Когда подошвы его сапог последний раз мелькнули перед глазами товарищей, около дыры послышалась какая-то возня. Потом все стихло.
– Вяжут, – уверенно сказал Мудрец. – Значится, на допрос. Вот и дождались. – И взялся за перекладины.
Поднимаясь последним, Кир не знал, чего и ждать. Но потом решил: будь что будет. Уж лучше пришибут наверху, чем томительное ожидание в яме.
Не бог весть какие яркие факелы слепили отвыкшие от света глаза.
– Лицом вниз! – приказал стражник и, не дожидаясь ответа, ткнул парня в спину.
Вот и попробуй не подчинись! Все равно повалят и свяжут, как барана, только позора не оберешься.
Кир молча улегся рядом с Кулаком. Сам завел руки назад.
Один из охранников – пока остальные стояли с арбалетами наготове – сноровисто стянул ему запястья ремешком. Крепко, надежно, но без особой жестокости, что вселяло малую надежду на благополучный исход беседы с Медренским. Челядь по обыкновению чутко отзывается на настроение хозяина. Никогда не упустят возможности покуражиться, если знают, что это им сойдет с рук.
– Поднимайтесь – и вперед! – скомандовал тот стражник-весельчак, что говорил первым.
Они поднялись по вырубленной в скале лестнице (тьялец подумал, что, когда спускались, она показалась вдвое короче), миновали несколько разных дверей – хлипких и окованных железом, закрытых и распахнутых настежь, свернули пару раз и оказались снова в главном зале замка. Ошибки быть не могло – камин,
– Явились, лазутчики?! – то ли спросил, то ли обрадовался ландграф.
Кондотьер пожал плечами и с ответом не спешил. В самом деле, зачем? Кто позвал, тот пусть и говорит.
– Ишь, молчат! – воскликнул его светлость, обращаясь к болтающему ногой соседу. – Гордые!
Тот сбил соринку с рукава и промолчал.
– Ничего, гордость легко выбить можно! – оскалился ландграф. – Вместе с зубами!
Джакомо пошевелился в углу, всем видом выражая готовность начать выбивать гордость и зубы немедленно.
– Вы говорить собираетесь? – вдруг нахмурился Медренский. Кир заметил, что для его светлости смены настроения так же обычны, как морозы для зимы в Гронде.
– Если вы, господин граф, думаете, что мы будем просить помилования, то ошибаетесь, – неторопливо и внушительно проговорил Кулак. – Но просто побеседовать… Отчего бы и нет?
Сосед Медренского с интересом глянул на кондотьера, потер ногти о рукав. Осмотрел их, подышал, потер еще раз. Будто когти точил.
– Нет, вы слышали, господин барон! – воскликнул Медренский. – Он не прочь побеседовать! Каков мерзавец!
Барон подкрутил ус, прищурившись, уставился на наемников. Под его медово-желтыми глазами Киру стало очень неуютно. Смотрит, словно оценивает – не съесть ли? А если съесть, то на завтрак или обед? Сытая ленца и полное превосходство.
– Я слыхал о некоем кондотьере по кличке Кулак, – произнес он медленно, растягивая слова на западный манер. Медренский заинтересованно повернулся, но загадочный барон уже замолчал. Снова принялся полировать ногти.
– Значит, ты хочешь побеседовать? – после затянувшегося молчания порывисто воскликнул ландграф. – Тогда начинай первым! Зачем вы хотели меня выманить? Меня интересует истинная цель! Ну же!
Кулак откашлялся.
– Что ж, господин граф, скрывать не буду. Меня прислал генерал Риттельн дель Овилл.
– Больше похоже на правду, чем сказки об Айшасе! Продолжай!
– Генерал хочет предложить вам мир. И союз.
– Да? Вот как? Именно поэтому он бросил полк на штурм моего города?
– А как бы вы вели себя на его месте? – и глазом не моргнул седобородый. – Лишний довод.
– Довод? Ах, вот как? Грабить и убивать мирных жителей! Это лишний довод?
– Если они откроют ворота, никто не пострадает. Так что если вам дороги жизни ваших подданных, господин граф…