Серебряный волк, или Дознаватель
Шрифт:
Однако боялась злокозненная королева, что капитан, хотя и пал жертвой ее чар, не захочет поднять оружие против законного своего короля. И потому она вплела ведьмовской наговор в нить судьбы короля Анри, дабы, увидев сына, он позабыл о родственных узах и обнажил шпагу, вынудив принца защищать свою жизнь – то же, что принц станет защищаться, пообещали ей гномы, ведь они тоже знались с темной наукой чароплетства. И ввязала королева черную смертную нить в гриву любимого коня короля Анри, заговорив ее так, чтобы в миг атаки конь вышел из-под власти хозяйской руки. И даже на себя самое накинула
Гномы же тем временем сообщили принцу Карелу, что отпустят его и даже подпишут мир с Таргалой, если поклянется он, став королем, ни в чем не нарушать мирного договора. Опальный принц не увидел большой беды в такой клятве, ведь он и в мыслях не держал восстать против власти законного короля своего и сюзерена. Кроме того, ему дали понять, что о его спасении беспокоится его отец король, и что опала, видимо, будет смягчена. И принц, не подозревая в происходящем коварного умысла, вернулся в Корварену и предстал перед королем и королевой.
И тогда исполнился злокозненный план нелюди подземной и королевы-отступницы: король, обвинив сына в измене, обнажил против него шпагу, и принц скрестил клинок с отцом и господином своим, не осознавая, что творит страшное сие деяние по воле колдунов Подземелья. И королева, дождавшись удобного мига, разыграла опасность для жизни своей и, изобразив простительный и понятный женский испуг, направила на короля всю силу своих и гномьих чар. И увидели люди, как стал на дыбы верный конь короля, как рухнул он и забился, и король Анри погиб смертью нелепой, внезапной и весьма странной для опытного всадника и умелого воина. И хотя для несведущих в чароплетстве смерть эта выглядела роковым случаем, и именно так восприняла ее Корварена, истинной виновницей гибели короля Анри следует назвать его супругу…
– Но почему королева? – растерянно вопрошает Пресветлый.
– Потому что Карел – святой, и обвинять его – святотатство. Но всё же, брат мой, хоть и спас он Таргалу, трон ее занял он не по праву. Ибо закон запрещает короноваться убийцам и их потомкам.
– И все потомки святого Карела, – медленно, словно через силу говорит Пресветлый.
– Правили и правят вопреки закону, – жестко чеканит слова брат Провозвестник. – Святая Церковь терпела сие, памятуя о деяниях и заслугах святого, чтимого всей Таргалой. Однако ныне пора положить предел неправедной власти. Ваш молодой король не чтит Святую Церковь и установления ее, не признаёт над собою власти Светлейшего Капитула. Мы намерены вызвать его на Святой Суд – и объявить лишенным незаконного наследия. Одних хроник было бы мало для такого решения – но ваш послушник поможет нам доказать истину.
– И кто же станет королем Таргалы?
– Тот, у кого сохранилось право на ее корону. Владыка и повелитель Великой Хандиарской Империи – а он, между прочим, верный сын Святой Церкви. Впрочем, юный Луи мог бы стать вассалом императора и его наместником на Золотом Полуострове…
– Он не согласится, – качает головой Пресветлый. –
– Что ж, тем хуже для него.
– Так что же, война?
– Ваш король проиграет ее! – И брат Провозвестник раздвигает губы в сытой ухмылке, на краткий миг становясь неуловимо похожим на дикого кота.
ПРОЩАНИЯ
1. Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Как во сне, откладываю я осененную благословением Светлейшего Капитула реликвию. Долго сижу без единой мысли в голове, в тягостном и горьком недоумении. Благо, Серж не стал расспрашивать: видно, решил, что задумался я о дознании. Иначе – как сумел бы я объяснить то, чего сам никак не мог понять?!
Урочные вечерние моления скользят мимо, не задерживаясь в душе. О своем молюсь я ныне. Господи, вразуми! Подскажи, кто прав! Кому верить?! Старшим, осененным Светом Твоим – или собственной совести? Ведь я знаю: в хрониках Капитула не больше правды, чем в песнях менестрелей…
Но Капитулу правда и не нужна. Они ведь меня в свидетели записали, даже не зная еще, что именно я увижу… что узнаю… «Что узнал ты, Анже?» – спросит завтра Пресветлый.
Я узнал, что уже тогда Империя искала способы вернуть Таргалу. Узнал, каков стал под конец жизни король Анри – и знание это таково, что я не желаю гадать, кто убил его и как. По заслугам честь, по делам расплата. Туда и дорога.
Я узнал, каким был Карел… Я смотрел на него глазами двух самых близких его друзей, я прошел вместе с ними тяжкий путь через Смутные Времена… Ради чего? Неужели – ради новой смуты?!
Тяжкие мысли. Стоило ли искать правду… кому нужна она – правда?!
Мне.
Я беру со стола серебряного волка. Сергий, тебе тоже больно сейчас. Столько раз я переживал твою боль… Хватит ли у меня духу пожалеть об этом?!
2. Посольство короля Юрия
Поют стрелы. Ржут кони. Кричат люди. И застилает разум горькое счастье мести. Ни один не ушел. Ни один не умер сразу. Но все-таки этого мало. Слишком мало.
– До Юрки добраться, – сжимаю кулаки в бессильном – пока! – бешенстве. – Все бы отдал… жизнь бы положил… только добраться!
– Ничего, – цедит Карел. – Он придет. Теперь – тем более придет.
Наскоро перевязанный, с трудом удерживаясь в седле, едет прочь единственный оставленный жить воин Тифания. Везет лихую весть своему королю.
Остывает ярость короткого боя. И наваливается – взамен – тяжелая, как могильный камень, пустота.
3. Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Пустота… никак, видно, ее не избыть. Сосущая, сиротская пустота в душе. Серега потерял побратима… лишь теперь понимаю я до конца, как впечатываются в душу чары братства. А я… что потерял я? Веру в совесть людскую? Так не сегодняшняя это потеря, старая. Уважение к тем, что учили меня видеть Свет Господень?