Серебряный волк
Шрифт:
— Развязал бы, а?
Но сержант выводит меня пред капитановы очи связанным, и я стою тихо-смирно, пока сэр Оливер всматривается в мое обезображенное лицо.
Молчание затягивается. Капитан хмурится все сильнее, вслед за ним мрачнеет сержант. Ну, с этим ясно, я снова активно ему не нравлюсь. А сэр Оливер просто пытается меня вспомнить; и поскольку я уверен, что он вспомнит, решаюсь поторопить события и подаю голос:
— Сэр Оливер…
Само собой, от моего голоса его осеняет; но, вместо ожидаемого интереса, он рычит:
— А, так ты
— Эй, за что такая встреча, — протестую я, силясь подняться с пола. — Хоть бы выслушали сначала!
— Я бы поверил твоим словам и твоим ожогам, если бы не крашеные волосы, — презрительно выплевывает сэр Оливер. — За последнее время я многое узнал о гномьих штучках.
— Особенно за последние пару дней, верно? — кидаю я пробный выстрел. Королевский капитан может знать о послании гномов? Он знает.
— А, вот оно что, — цедит он сквозь зубы, и меня настигает новый удар. — Мразь! Да я тебе за Карела…
— Капитан, выслушайте, — прошу я. — Все не так!
Вместо ответа он метит сапогом мне в лицо. И это — старой закалки рыцарь? Можно ж так озвереть…
Я уже не пытаюсь подняться, только голову отворачиваю: он все метит по лицу. Я жду возможности вставить слово… Хотя нет, это уже не получится… Значит, буду ждать, когда он вспомнит о своей работе и решит допросить меня, как положено.
К сожалению, мысли о службе приходят в его голову не слишком быстро. И, хуже того, вспомнив о долге капитана, старый рыцарь морщится и цедит брезгливо:
— Пусть тобой королевские палачи занимаются, а я не хочу…
— Охолони, — шепчу я. Свет Господень, ну и голос… он хоть слышит? — У меня послание для королевы. Если в дело впутается король, Карелу не жить.
— Что ты сказал? — Капитан хватает меня заворот и рывком поднимает на ноги, и я с ужасом думаю: неужели снова?! Пожалуй, я и так заполучил лишнего! Но я повторяю, стараясь произносить каждое слово внятно и отчетливо:
— В игре мы с Карелом и вы с королевой. Не король. Вмешательство короля приведет к смерти принца. Или Карел ошибается, считая вас другом?
Капитан бледнеет, и я вдруг понимаю — это не гнев!
— Так Карел жив?
Тут уж наступает моя очередь вытаращить глаза.
— А почему нет? Конечно, жив, куда б он делся!
— Что-то я тебе не верю, — снова мрачнеет капитан.
— А что тут верить, — морщусь я. Говорить больно, губы огнем горят, но мне хочется уязвить его, и я продолжаю: — Могли б уже и воочию убедиться.
— Послание?…
— От Карела, — подтверждаю я.
Сержант, развязывая мне руки, бросает:
— Он не очень-то почтителен, капитан.
Но голос его совершенно счастлив, и я понимаю — он любит своего принца, и он тоже думал, что Карел мертв.
— Если его вести правдивы, мы с тобой простим ему это, — отвечает сэр Оливер, задумчиво меня разглядывая.
— «Мы простим», видали вы! — возмущаюсь я, осторожно потряхивая руками и вслушиваясь в ощущения. —
— Послание! — прерывает капитан.
Руки не слушаются, и я бормочу:
— На груди, возьмите сами, сэр. Можно я сяду?
Капитан не успевает ответить. Ноги уже не держат меня, и я оседаю прямо на пол. Боль наваливается вся разом, старый рыцарь и в самом деле здорово меня отделал… но сейчас он вдруг оказывается рядом со мной на коленях, заглядывает в лицо:
— Что, так плохо? Ты прости, парень…
— Бывало и хуже, — хриплю я. Поднимаю руку — с трудом, через силу, стиснув зубы накрепко, но поднимаю! — ничего, живой… Стаскиваю через голову мешочек. В глазах темнеет, но капитан — вот он, мимо не пронесу. — Желтый ваш.
Сержант сует мне кружку с вином. Пью. Кисло. Капитан вытряхивает на ладонь три драгоценных камня.
— Желтый ваш, — повторяю я. — Загляните.
Придется объяснить, думаю я… но нет, он знает. Берет ограненный восьмигранником золотистый камень и подносит к глазам.
Я расслабляюсь: дело сделано. Я не знаю, что дальше. Обсуждая мою вылазку, мы дружно сочли, что так безопаснее: чего не знаешь, того не выдашь, а я не рискну тягаться с заклятием правдивости. Мое дело маленькое: если не смогу выйти на капитана, нужно найти способ передать красный камень королеве. А зеленый — тоже для капитана, но об этом ему должно растолковать послание. И все. Я свою игру сыграл. Теперь командовать будет сэр Оливер. Я гляжу на него и невольно улыбаюсь сквозь боль: он весь там, в камне, и он счастлив, он рад до безумия, и сержант сияет, глядя на него. Нам везет: эти двое за нас.
Сэр Оливер отрывается от камня и переводит взгляд на меня:
— Ну, говори, Сергей. Что дальше делать будем?
— Что скажете, то и будем. Пока не доберемся до принца, командуете вы.
— Хорошо. — Сэр Оливер крепко жмет мне руку, так крепко, что я невольно охаю. — Прости за встречу, Сергей. Я эти дни сам не свой… сорвался. Подождешь меня здесь. Сержант о тебе позаботится. Что нужно, говори, не стесняйся.
— Сэр Оливер, вы ведь знаете, где мы жили?.. Ну, я и тот парень, которого вы сонным зельем напоили в «Счастливом путнике»?
— Помню. Мадам Урсула, сестра университетского ректора.
— Можете туда зайти? Нам письма могут быть. Из дома.
— Понимаю, — кивает капитан. — Зайду.
— Спасибо.
Сэр Оливер уходит, сержант пару мгновений смотрит вслед и оборачивается ко мне:
— Значит, Сергей? Это ты был с Карелом… тогда на площади?
Киваю.
— А я — Джекоб. Ты чего хочешь? Пить, жрать, выспаться?
Осторожно щупаю разбитое лицо.
— Умыться.
Джекоб выводит меня в узкий и темный тупичок за караулкой и поливает понемногу из кувшина, посмеиваясь в густые усы: бывалый, все повидавший служака, презирающий выпендреж сопляков вроде меня. Странно, думаю я, что его верность отдана принцу, а не королю. Такие обычно за старую власть. Но капитан ему верит, значит, все в порядке.