Серенада для невесты
Шрифт:
— Анна, ты скоро? — Флора нетерпеливо забарабанила в дверь.
— Сейчас иду, — неохотно отозвалась девушка.
Она вылезла из ванны. Капельки воды блестели на ее разгоряченном теле. Анна поспешила накинуть на себя халат, ей казалось неприличным разглядывать себя в зеркале.
— Я уже подумала, что ты утонула, — недовольно заметила Флора, когда Анна вышла.
— Прости. — Анна принялась вытирать волосы. — Я замечталась.
— О, тогда все понятно, — рассмеялась Флора. — Артур — просто лапочка…
Флора закрылась в ванной, а Анна застыла на месте, невидящими глазами глядя ей вслед. Артур Беллингейм… Флоре даже
Девушка поежилась. На мгновение перед ее глазами встало улыбающееся лицо Гарольда. Нет, об этом нужно забыть. И чем скорее, тем лучше. Она хорошо воспитана и знает, в чем состоит ее долг. Отец выбрал для нее мужа, и она поступит правильно, если будет следовать его наказу. Гарри — всего лишь первый привлекательный мужчина, которого она встретила после монастыря. Артур ничуть не хуже его. А, возможно, даже лучше, ведь отец не мог выбрать ей в мужья плохого человека… Значит, надо выкинуть из головы все глупости и радоваться тому, что граф Шафтсбери молод и красив.
Одним словом, когда девушки, отдохнув и переодевшись, вошли в кабинет лорда Чизвика, в сердце Анны была отчаянная решимость вести себя подобающим образом. Она сразу нашла глазами жениха, который встал при их появлении, и нежно улыбнулась ему. Гарольд стоял у окна. Анна упорно старалась не смотреть в его сторону.
— Анна, дорогая моя, как я счастлив, что вновь вижу тебя! — воскликнул Чизвик, растроганный скромностью и красотой девушки.
Они все расселись в его кабинете, и Чизвик чувствовал, что как хозяин обязан начать беседу.
— Я тоже рада увидеть вас в добром здравии, — послушно ответила Анна на своем идеальном английском, несколько напоминающей романы Джейн Остин.
Бойкая Флора расположилась на стуле недалеко от Гарольда и время от времени бросала на него скучающие взгляды. Ей было не по себе в присутствии этих людей, она привыкла к более простому и естественному обращению. Но и Гарри, и Артур были чрезвычайно приятными молодыми людьми, к тому же не годилось бросать кузину в одиночестве в столь щекотливый момент, поэтому мадемуазель Флора изо всех сил боролась с зевками и пыталась принимать участие в разговоре.
— Артур не смог встретить тебя, потому что… — неловко начал лорд Чизвик.
— Я знаю, — мягко перебила его Анна. Она так глянула на жениха, что смуглые щеки Беллингейма покрылись румянцем. — Я не сомневаюсь, что у графа Шафтсбери немало неотложных дел, требующих неусыпного внимания.
Если бы на месте Анны была любая другая девушка, Флора непременно решила бы, что та издевается. Однако Анна говорила искренне, в этом не было никакого сомнения.
— Я очень сожалею, что обстоятельства помешали мне встретить вас! — пылко воскликнул Артур, едва ли сознавая, что ласковые взгляды Анны необыкновенно взволновали его.
Флора чуть не прыснула. Она так и представляла себе участников этой сцены, одетых в панталоны, сюртуки и пышные платья с фижмами. Не соизволит ли благородный граф… Разрешите сказать вам, дорогая баронесса… Это выглядело со стороны так смешно и наивно, что Флора с трудом боролась с приступами смешливости.
— Простите, что перебиваю вас, — вдруг произнес Гарольд, —
Артур одобрительно подмигнул другу. Как раз то, что надо — убрать из комнаты лишних свидетелей, чтобы они смогли обсудить некоторые щекотливые дела. Этой смешливой хорошенькой девице явно не сидится на месте, вот пусть Гарри составит ей компанию…
— О, это чудесная мысль, Гарольд, — просиял лорд Чизвик, обуреваемый теми же мыслями, что и Артур. — Надеюсь, вы не против, мадемуазель Мажиро?
— Я только за! — с преувеличенным пылом воскликнула Флора.
С одной стороны, ей не понравилось, что от нее так явно хотели избавиться, а с другой стороны гораздо приятнее будет бродить по саду в компании Гарольда, чем сидеть здесь и слушать обмен любезностями.
Анна молчала. Она была охвачена противоречивыми чувствами. Конечно, Гарольд прав, он поступил мудро и тактично. Им действительно нужно побеседовать без посторонних. Но почему его глаза так странно блестят? Он жаждет остаться с Флорой наедине? Ему не терпится покинуть ее? Анна с плохо скрытой враждебностью оглядела Флору с ног до головы. Она впервые подумала о том, что ее кузина весьма привлекательна и должна очень нравиться мужчинам. У нее есть опыт, она не молчит как кукла в их присутствии… Анна стиснула руки. Ей внезапно стало очень плохо. Глаза предательски заслезились, и Анна была очень зла на себя за эту слабость. Юная баронесса впервые в жизни отчаянно ревновала.
Боль в сердце была настолько резкой и неожиданной, что Ингебьерг в отчаянии прислонилась к стене и закрыла глаза. Она даже не почувствовала, как Кристин обняла ее за талию и отвела к кровати. Старая женщина налила в кубок немного вина из кувшина, который стоял на столе, и поднесла его к побледневшим губам девушки.
Сделав глоток, Ингебьерг пришла в себя.
— Значит, он не мой жених, — прошептала она.
Кристин покачала головой. В ее взгляде, устремленном на девушку, читалось сострадание.
— Ты должна быть сильной, — сказала она. — Поспи немного, утром мы отправляемся в путь.
Ингебьерг безвольно откинулась на постель. Но спать она не могла — перед глазами все время стояло лицо грустное молодого воина. Теперь ей была понятна его печаль!
Прошло несколько часов. Уже Кристин сладко посапывала на другой половине кровати, а Ингебьерг все смотрела перед собой. Наконец она осторожно встала, подошла к окну, раздвинула тяжелые ставни и выглянула на улицу. Там было тихо, лишь тревожно ржали лошади в стойле. Было очень поздно, и даже завзятые гуляки уже разошлись по домам.
Ингебьерг приглядывалась к незнакомому городу. Почти вся ее жизнь прошла в поместье отца, она всего лишь несколько раз была в городах, и ей казалось странным, что люди могут жить в маленьких домишках в такой близости друг от друга.
Внезапно у дома напротив зашевелилась какаято тень. Ингебьерг в испуге отпрянула назад. Значит, за ней ктото наблюдал все это время, когда она рассматривала улицу. Первым побуждением девушки было захлопнуть окно и побыстрее вернуться в кровать. Но любопытство пересилило. Кто бродит под ее окнами? Бродяга, вор, замышляющий недоброе? Или поклонник какойнибудь симпатичной служаночки? Ингебьерг захотелось проникнуть в чужую тайну, словно чьято счастливая любовь могла снять тяжесть с ее сердца.