Сережка — авдеевский ветеран
Шрифт:
А потом по посёлку прошёл слух, что на Авдеевскую площадку приезжают демобилизованные солдаты. Семьсот человек сразу.
Все их очень ждали и построили для них три больших общежития с высокими турниками перед каждым, чтобы солдаты могли показывать всем, какие они ловкие и сильные. Пока не было солдат, Борька Амос, по очереди подсаживая супятчиков на турник, объяснял, как нужно правильно подтянуться. И некоторые из них даже по разу подтянулись. А в те редкие вечера, когда никто не воевал с мехколонцами, мальчишки играли около этих общежитий в прятки, и
Правда, потом, когда приехали солдаты, генерала с ними не оказалось. Но ребята не очень огорчились, потому что и вокзала на Авдеевской площадке тоже ведь не было. Это они сами уж сочинили — и про вокзал, и про генерала…
Но зато что за солдаты приехали на стройку! Во всём новеньком, стройные, с вещевыми мешками и чемоданами, они неторопливо шли к своим общежитиям. И каких только значков не было у них на гимнастёрках, потому что тут-то ведь шли и отличники артиллеристы, и авиамеханики первого класса, и танкисты, и десантники, которые совершили уже по сто прыжков с парашютом. Среди них небольшой группой шли самые настоящие моряки-балтийцы, и это у них, конечно, были прикреплены к форменкам синие значки отличников Военно-Морского Флота.
Все улыбались солдатам, что-то кричали, нарядные авдеевские девчата дарили им букеты огоньков, а мальчишки бежали вслед за ними от самых автобусов и кричали так жалобно, как будто от этого зависело всё их счастье.
— Дядь! Ну дай звёздочку, дядя!..
И некоторые прямо тут же снимали с фуражки красную звёздочку и отдавали её ошалевшему от радости мальчишке.
Нет, то были замечательные деньки!
Правда, сначала Серёгу оттеснили в сторону и кто-то больно наступил ему ботинком на босую ногу, но потом всё устроилось как нельзя лучше.
В то утро мать послала Серёжку в магазин за сахаром, и там он встретил своего лучшего теперешнего друга дядю Гену, которого знают почти все мальчишки на Авдеевской площадке. Теперь он работает водителем самого большого, пожалуй, на всей стройке, панелевоза и никогда не проедет мимо мальчишек, чтобы не остановиться и не расспросить их о жизни.
Иногда он приглашает всех в кузов, и мальчишек набивается туда как селёдок в бочку. Панелевоз медленно едет по главной улице, а дядя Гена с перерывами жмёт на сигнал, и сигнал кричит, как курица: куд-куд-кудах!
Только он так и умеет сигналить. Потому его и прозвали мальчишки — дядя Куд-Кудах.
Но он вовсе не обижается на это, а только смеётся, когда мальчишки ему кричат:
— А ну, покукарекай, Куд-Кудах!
И вот в то утро Серёжка подошёл к нему в магазине и тихонько сказал:
— Добрый день, дяденька солдат!..
— Здравия желаю, товарищ мирный строитель! — сказал дядя Куд-Кудах.
Сказал так серьёзно, что Серёжка даже обернулся — уж
— Хозяйством, значит, занимаешься? Тоже надо! Куплю-ка я тебе за это конфет!..
И он в самом деле купил Серёжке вкусных тянучек и пригласил заходить к нему в гости.
Как раз в это время Серёжка собирал деньги на перочинный ножик, но в тот же вечер он решил пойти к своему новому другу, а без подарка идти было вроде бы неудобно.
Серёжка снова пошёл в магазин и купил там кубиков десять кофе.
— Вот, — сказал он дяде Куд-Кудаху. — Свари себе, пожалуйста. Моя мамка знаешь как вкусно его варит!..
Серёжка не удержался, рассказал, конечно, что он — один из самых что ни на есть первых жителей Авдеевской площадки и однажды ночевал с отцом в палатке, когда мать ездила к больной бабушке.
Потом они сидели и болтали о том да о сём, и новый Серёжкин друг спросил неожиданно:
— Подожди-ка, а звёздочка у тебя есть? Нема? И значков нету?..
Серёжка рассказал ему, как вчера, когда встречали солдат, какой-то пацан наступил ему на ногу — вот, пожалуйста, до сих пор ещё видно на ноге след от ботинка.
— Да ты что? Ноги вечером небось не моешь? — спросил дядя Кудах, рассматривая след, и его брови зацепились одна за другую.
— Мыл, мыл, — сказал Разводчик краснея, — а она никак не отмывается!..
— Так ты её нынче с мылом да с мочалкой, договорились? — сказал дядя Кудах. — А без значков гвардейцу никак не годится. Тем более, что ты у нас — ветеран!..
Дядя Кудах нашёл свою старую пилотку и надел её Серёжке на голову. А потом они пошли по всем комнатам, где жили солдаты, и Серёжкин друг говорил в каждой:
— Вот тут со мной гвардеец… Ветеран Авдеевской площадки. В палатке ещё жил… А орденов пока не заработал… Так давайте, хлопцы, кому какой не жалко.
Хлопцы прицепляли к Серёжкиной вельветке значки, а он всё время поправлял пилотку. Она ведь была немножко великовата и съезжала на нос, когда Серёжка пытался взглянуть на свою грудь.
Некоторые почему-то не хотели отдавать значков, им было как будто жалко, и тогда дядя Кудах говорил:
— Ничего-ничего, поносили, и хватит… Ты теперь звёздочку за доблестный труд зарабатывай. А свои ордена — моему другу…
И он снова принимался рассказывать, как страшно было будто бы ему, Серёжке, когда однажды он ночевал в палатке.
— Представляете, спит он, вот этот пузырь, а тут медведь… Прямо в палатку! А он не растерялся, схватил ружьё отцово — и ж-жах!.. Только дробь была очень мелкая…
— Молодец парень!..
— Ну, если он в медведя да мелкой дробью не побоялся!..
И Серёга, хоть никогда ничего похожего не было, закивал головой, как будто подтверждая: да, мол, не побоялся. Просто удивительно, как это получилось, он ведь и не хотел, а голова сама по себе: нет, мол, нет, не побоялся.