Серверный зверь
Шрифт:
Мне остаётся, только качать головой — магичка светлая, а хитрая.
Лучник оказывается мёртв, обгорелый арбалетчик, ещё совсем молодой, лежит без сознания — похоже, это действие магии. Перекинувшись драконом, подтаскиваю тело и пленника. Жанна уже привела бородача в чувство, наложила обезболивающее заклинание. Она надевает ошейник и на арбалетчика, приводит пленника в чувство.
— Ну, так кто соучастники? Кто вас нанял? — рычу я в облике дракона.
Бородач, злобно пялится и плюёт:
—
— Превращайся обратно, — встревает Жанна. — Ща покажу, как правильно вопросы спрашивать.
Принимаю человеческий облик, хочется съязвить в ответ, но не время.
— Итак, — она проводит ладонью над раной бородача. Тот выгибается и шипит сквозь зубы. — Отвечать будешь?
— Хрен. Вы меня всё равно не убьёте.
Жанна смотрит на арбалетчика. Он дрожит и глядит на неё расширенными глазами.
— Итак, вас двое, — говорит она. — Кого убить, чтобы оставшийся мне все рассказал?
Арбалетчик трясётся, не понимая толком, что происходит, а бородач кивает на него:
— Ну вот на этом покажи.
— Ты слышал? — спрашивает она у арбалетчика. Его красное от ожогов лицо, умудряется побледнеть. Он испуганно кивает. — Немой что ли?
— Н-нет.
— Отлично. — Жанна кивает мне на бородача. — Пристрели.
Пленного… Бородач усмехается и хочет что-то сказать, видимо, догадывается, что я чувствую. Выстрел раздаётся раньше. Бородач падает на бок. А меня начинает колотить нервная дрожь.
— Д-добрынин нас нанял. О-он с-сказ-зал, уб-брать вас, а если вы выж-живете, то з-заманить к-к нему на баз-зу, — бормочет арбалетчик.
— База где? — спрашивает Жанна.
— К-к с-северу от-тсюда, ч-часа д-два п-пешком.
Та самая, куда загрузился раненый.
— Понятно. — Жанна наклоняется, снимает ошейник.
Я машу стволом беретты, мол, уходи. Арбалетчик исчезает. Правильно — сохранение загрузил, так ему не пальнут в спину.
— Ну что, на базу или сразу к Добрынину? — спрашивает Жанна.
— К Добрынину, ночью. И не проси меня больше пристреливать пленных, — отвечаю я.
— Ты чудной. Завалил столько народу и ударился в гуманизм.
— Потому и ударился.
Невесело усмехаясь, Жанна говорит:
— Ничего, это пройдёт. Сначала ты их будешь отпускать, а они снова и снова возвращаться, пытаться сделать тебе больно. Потом кого-нибудь запытаешь до смерти. Не из-за жестокости, нет, просто сорвёшься или они тебя спровоцируют. В общем, ты пока запоминай. Потом всё это вспомнишь, переживёшь снова.
— Не все же такие.
— Некоторых мы и отпустили.
Возразить мне оказалось нечего.
Ночью, укрывшись альпузом от чужих глаз, мы подбираемся к терему Добрынина. Парадный вход сторожит пара охранников в бронежилетах и с автоматами, на шее каждого — тонкая золотая цепочка. Рядом с чёрным ходом
— Слушай. Во-он на тот балкончик никаким заклинанием нас не доставить? — спрашиваю я Жанну.
Она качает головой, мол, нет. Фигово. Драконом то я смогу туда её поднять и сам как-нибудь прыгну, но это будет шумно.
— С боем прорываться, будет много жертв, — задумчиво говорю я.
— И что ты предлагаешь?
— Раз он всё равно нас ждёт, пусть и не тут, то может сначала попробуем просто придти?
Охрана немного удивляется — похоже, они знают наши лица и никак не ожидают увидеть здесь. Слуги испуганно суетятся, но всё проходит мирно.
Нас проводят на второй этаж, где ужинает купец Добрынин — широкий бородатый мужик, с дежурной улыбкой — отеческой, снисходительной, доброй, грустной — она неуловимо меняется в тон разговору, но не настроению, которое невозможно уловить. Золота на купце нет. Нас оставляют в комнате наедине с ним и слугой. На столе птица запечённая с кореньями, салат, кружка кваса. Жанна каким-то образом замечает, что под столом возле левой руки прикреплён пистолет-пулемёт, и сообщает мне это в чат.
— Изволите отужинать? — предлагает Добрынин после знакомства.
— Не, мы по делу, — отвечаю я.
— Хорошо. Как я понимаю, вы сюда пришли не из-за убийства мужика?
— Нет, он хотел заработать. Это его дело. Твои ребята сфотографировали карту местоумираний. Нас интересует эта фотоплёнка.
— Экая мелочь. Я вам весь фотоаппарат отдам. — Добрынин отрешённо замолкает, видно говорит, что-то в чат.
Меня удивляет его сговорчивость. Может он плёнку уже проявил и фотографий напечатал? Надо разузнать.
В комнату входит слуга с небольшой фотокамерой и ярким золотым слитком высшей пробы — краем глаза я слежу за ним, не понимая зачем слиток. Добрынин берёт золото, кладёт на стол и внимательно глядит на меня. Я же на слиток даже не смотрю, если глянуть, то он ненадолго ослепит своим сиянием.
— Мне говорили, что вы золотой дракон, — бормочет Добрынин. — Однако, на золото вы почти не смотрите.
Вместо ответа я покрываюсь чешуёй и ухмыляюсь пастью золотых зубов. А сам удивляюсь, что даже удалось сохранить одежду целой
— Замечательно, такой самоконтроль мне и нужен! — одобрительно улыбается купец. — Не желаете ли устроится ко мне на работу? Плачу золотом. Хм, если хотите, могу чёрным, в любых количествах. Говорят, от этого золотой дракон может стать настоящим. Занятная легенда, но никто её не подтвердил.