Серые кардиналы
Шрифт:
Обещание выполнялось неукоснительно – когда через некоторое время Като Акинари, повелитель замка Аидзу, силой изъял оттуда свою сбежавшую жену, Тэнсюни немедленно донесла об этом Иэясу, а последний лишил Като Акинари надела в 430 тысяч коку риса (1 коку – 180 литров), несмотря на его верную службу.
Поняв, что закон работает, к храму устремилось еще больше женщин. Рядом с его главными воротами пришлось выстроить три гостиницы-общежития, где временно проживали решившие развестись, а на территории комплекса поставили здание для судебных рассмотрений, где мужей заставляли подписывать бракоразводный документ по истечении трех положенных лет.
Судя по всему, мужей принуждали к разводу, беря их бюрократическим измором. Сперва прибывшую
Но были и настоящие упрямцы, готовые терпеть скрытые и явные насмешки. Тогда в указанный день к нему прибывала храмовая комиссия, торжественно неся перед собой лакированную коробку с «Правилами храма Токэйдзи» (дзибосё). Собственно, это был уже финал, на который муж не мог никак повлиять, но, дотянув до такого момента, ему оставалось лишь попытаться сохранить лицо (а вернее, то, что от него осталось), и он вновь отказывался разводиться, подавая прошение в суд. Однако храмовый закон имел преимущество над обычным гражданским, и мужу в приказном порядке приказывали подписывать разводное письмо.
Далее женщина поступала «в собственность храма» на два года (вышеописанные процедуры занимали не менее года) для исполнения всевозможных хозяйственных работ, после чего, получив нечто вроде «справки об освобождении», становилась свободной (и могла вновь выходить замуж, или не выходить).
Токэйдзи потерял свое значение лишь в 1873 г., когда был принят закон, дававший женщинам право на развод. С 1902 г. этот храм перестал быть женским монастырем и был передан дзэнской школе Риндзай. Теперь в его музее можно увидеть много выполненных тушью картин (некоторые из них написал Хакуин) с изображением подвижников, ищущих просветления, и несколько великолепных деревянных статуй бодхисаттв, созданных в XIII–XIV вв.
Но вернемся к истории развода О-Фуку. Ее развод имел единственное отличие от вышеописанных – в храм Токэйдзи она пришла с ведома мужа, он не чинил никаких препятствий, так как имелся приказ Токугава Иэясу об этом.
Правда, остается открытым вопрос о трех годах, которые необходимо провести в храме. Едва ли она могла предвидеть желание Иэясу взять ее в кормилицы для еще не рожденного внука за три года до этого, и маловероятно, что она провела три года в храме Токэйдзи после прихода в сёгунский замок. Впрочем, и в то время могли существовать способы обойти бюрократические препоны. Но это лишь предположения. История же с разводом О-Фуку продолжает оставаться загадкой.
В семействе сегуна эта дама была более чем доверенным лицом. Как мы уже установили, О-Фуку стала кормилицей и няней третьего сегуна из рода Токугава Иэмицу (хотя и непонятно, как это ей удалось), впрочем до сегуна ему было еще далеко, а пока его звали Такэсио. Страной в это время управляет второй сёгун из
Именно Хидэтада формально возглавлял осаду замка Осака, однако военное руководство осуществлял его отец, занимавший должность огосё. Целью этой военной операции было окончательное подчинение рода Тоётоми, занимавшего Осаку, и в результате гражданской войны Токугава утвердили свою власть, а последние Тоётоми были убиты.
Уйдя «в отставку», то есть передав титул сегуна своему сыну Токугава но-Хидэтада, Иэясу приказал подготовить и издать кодекс чести для самураев «Бусидо», который до этого не существовал в письменном виде, а передавался устно. И через два года после смерти Иэясу в 1616 году своды законов, регулировавших поведение и права самураев – букэ-сёхатто, и образование Императорской судебной палаты – кугэ-сёхатто, были изданы. Токугава Хидэтада приобрел известность как реформатор и законовед.
А что поделывала в это время наша героиня? Если О-Фуку участвовала в политических интригах во время правления второго сегуна Токугава, то делала это весьма завуалировано. В основном она, рьяно исповедующая национальную японскую религию синто, боролась притив чуждого и «неяпонского», поддерживала идеи изоляции страны и стремилась усилить борьбу с христианством.
Апофеоз этой борьбы пришелся на время правления третьего сегуна Токугава Иэмицу, ее молочного сына.
«Кукурэ кириситан» – христианский вопрос. Сёгунат Токугава периода правления второго, а особенно третьего сегуна Токугава – это начало преследований христиан. Япония практически полностью отгораживается от внешнего мира.
Но почему Токугава так невзлюбили последователей именно этой религии? Корни этой неприязни уходят в годы рождения сёгуната.
Токугава Иэясу, как и его предшественник и соперник Тоётоми Хидэёси, поддерживал торговлю с другими странами, но очень подозрительно относился к иностранцам. И дело было в том, что клан Тоётоми, хоть и ослабленный, не собирался сдаваться, а пополнить силы мог у тех самых иностранцев, раз уж на родной земле союзников не найти.
Несмотря на свое явное превосходство как в военном, так и в экономическом плане, Иэясу не расслаблялся. Его многочисленные противники объединились вокруг сына предыдущего правителя – Хидэёри, и при поддержке христианских стран готовили переворот. Однако Иэясу, как уже говорилось выше, опередил их: разгромил ставку претендента на верховный пост в Осаке, почти все заговорщики были убиты, а сам Хидэёри покончил жизнь самоубийством. После этой расправы в стране воцарились долгожданный мир и стабильность. А вот христиане и иностранцы были объявлены персонами нон грата. А нечего было финансировать и поддерживать проигравшую сторону!
С установлением власти Токугава в Японии широкое распространение получили конфуцианские идеи в интерпретации философа Чжу Си. Он провозглашал незыблемость существующего порядка, обязательное подчинение младших старшим и прочие идеалы, импонировавшие власти сёгуната, оправдывавшие его действия. Благодаря поддержке правящего режима чжусианство вскоре заняло позиции официального религиозного учения страны.
Еще одной тенденцией этой эпохи стало развитие идей националистического толка. Если первоначально изыскания в этой области носили мирный характер и были направлены лишь на поиски национальной самоидентификации, то позднее они переродились в агрессивные теории японского превосходства. Так, в трудах ярого националиста и синтоиста Ямага Соко открыто пропагандировалась исключительность японской нации, ее самодостаточность и независимость от континентальных культур, в частности Китая. Его рассуждения задали тон последующим «построениям» японских националистов.