Серый волк, белый конь
Шрифт:
— А ведь он прав, — согласился Волк. — Помнишь, я вылил тебе на голову живую воду, ну, после того, как мы впервые проснулись вместе. На пользу пошло!
Женю от слов Волка аж перекосило, а Лада задумчиво накрутила прядь волос на палец — действительно, блестящие, крепкие, еще и завиваться стали на концах. Лада вспомнила, как протирала водой попу, саднящую после верховой езды, и понадеялась, что там действие воды будет другим — авось, целлюлит исчезнет.
— А ты, Женя, всегда к золоту неравнодушен был, — ответила Лада. Она вспоминала, что было в бабушкиной шкатулке,
— Я тролль, — чистосердечно признался Женя. — Золото — моя слабость. А еще — ты.
Проша насуплено молчал, зато Волк не лез за словом в карман. Он пододвинул к себе дымящуюся тарелку с блинами, которую кухарка поставила на стол, плеснул в чашку простокваши.
— А Баба Яга сказала, у тебя какая-то Кикимора. Статная, вроде, девка, кровь с молоком.
— Видела маму? — Женя стрельнул глазами в Волка, но обратился снова к Ладе. — Из-за нее мы и расстались. Помнишь, как мы поехали в свадебное путешествие, а она в это время сделала перестановку в твоей квартире? А помнишь, как она помыла пол твоим любимым платьем? А помнишь…
— Помню, — сухо перебила его Лада.
Женя хмыкнул, отпил простокваши прямо из кувшина, а Лада сидела и недоумевала, как могла когда-то так вляпаться. В таверне под названием «Дубовый пень» стоял приятный полумрак, и Женя выглядел немного иначе, чем под солнечным светом. Его кожа казалась серовато-зеленой, тень удлиняла и без того немаленький нос, под глазами пролегли круги. Зато плечи бугрились под полотняной рубашкой, и Женя один занимал такую же лавку, на которой они уместились втроем, хотя богатырю и приходилось сидеть полубоком.
— Как вышло, что ты, тролль, оказался в нашем обычном мире? — задала она давно мучающий ее вопрос. — И Ядвига Людвиговна?
— Многие на заработки к вам идут. Для обычных людей путь закрыт, чтобы пройти через дверь нужна магия. Мама приворотами-отворотами промышляла, продавала травяные настойки, мази от бородавок, мозолей, притирания всякие от морщин. Ты ж ее видела — сто лет в обед, а выглядит на полтинник. Потом ее лавочку прикрыли, но она все равно иногда к вам шастает, к постоянным клиенткам. А мы, тролли, на пропускных пунктах работаем. Лучше нас в этом деле никого нет. Я сразу чую, если кто контрабанду тащит, лучше собачки твоей.
Лада почувствовала, как напрягся Волк. Если бы он был в облике зверя, то наверняка шерсть на загривке стала дыбом.
— Да, не удивляйся, истинную натуру тоже сразу вижу. Кто оборотень, кто царевна, кто просто дурак.
Лада покосилась на Прошу, но тот размеренно жевал блин.
— Потому на таможне так быстро продвинулся. Мимо меня никто пройти не мог! Через два года начальник таможенного пункта — все диву давались!
— А почему же сейчас ложечками торгуешь? — невинно поинтересовалась Лада.
Женя помрачнел, вздохнул, опустил голову, девушка со злорадством заметила разрастающуюся плешь у него на макушке.
— Не мог я там оставаться. Ходить по улицам, высматривая
Лада наклонилась к нему, погладила широкую ладонь кончиками пальцев.
— Бедный ты мой.
Волк наступил ей на ногу, Лада дернулась и сжала руку тролля.
— Милая, — сказал бывший муж. — Я так скучал.
Лада ехала на Беляше за повозкой тролля. Женя сидел на козлах, управляя смирным серым осликом, вызвавшим презрительное фырканье белоснежного скакуна. Богатырь забрался внутрь, под холщовую крышу, сдвинул тюк с ложечками, и уснул. Его ноги в истоптанных сапогах свешивались с повозки и иногда чиркали подошвами по дорожной пыли. А Волк сидел сзади и сверлил Ладу взглядом.
Девушка нахмурилась и демонстративно отвернулась. Пусть думает, что хочет. А она поедет в Болотошки, тем более что и гадалка сказала — надо закрыть гештальт. Увидев бывшего мужа, Лада тут же поняла, о чем она. Пусть решение развестись было Лады, но она почему-то все равно ощущала себя брошенной после разрыва. Она никак не могла собраться, вернуться к полной жизни, чувствуя себя разбитой вазой, которую склеили заново, но кое-где клей не взялся, а некоторые осколки перепутали местами. В итоге вроде все в порядке, но какого-то кусочка не хватает.
Женя настойчиво предлагал ей ехать с ним рядом, но Лада отказалась. Его забота была странно навязчивой. Он постоянно норовил к ней прикоснуться, подсадил на коня, ласково погладив коленку, закутал в свой шарф, чтобы Лада не простыла в надвигающихся сумерках. Девушка уткнула нос в шарф и втянула запах бывшего мужа — такой родной и знакомый.
А может, про это счастье говорила гадалка? Вот оно — рукой подать. Ведь не все у них было плохо, а поначалу так и вовсе хорошо! Болотошки показались за холмами, уютная милая деревенька: белые стены, красные черепичные крыши, над которыми тянулись тонкие сизые струйки дыма — время к ужину. А ведь она могла бы остаться в Болотошках, жила бы себе в маленьком уютном домике, завела кошку, посадила цветы у крыльца, а по вечерам сидела у горячей печки в удобном кресле, натирая ложечки до серебряного блеска, ожидая Женю с работы… Она улыбнулась уголками губ, умиляясь теплой картине, которую сама же себе и нарисовала. А потом, осознав, о чем только что мечтала, вздрогнула и направила Беляша поближе к Волку.
— Серый, со мной что-то не так, — тихо призналась она. — Голова будто кружится, и мысли лезут всякие… ненормальные мысли, в общем.
— Я так и думал, — кивнул оборотень. — Дай-ка сюда этот шарфик.
Лада раскрутила шарф, по шее потянул холодный ветер, и девушка едва справилась с желанием снова укутаться в подарок тролля. Волк обнюхал шарф, скривился и аккуратно, двумя пальцами, вытащил из него иголку. Обернувшись на тролля, Серый сломал иголку и выбросил ее на обочину. Лада тут же почувствовала, как сентиментальная мечтательность, окутывающая ее, испарилась.