Сержант и инопланетяне
Шрифт:
Лонг стал пилотом. Тихон навигатором, иначе говоря, штурманом. Квик и Док соответственно программистом и бортинженером. Но в «систему» придётся вернуться. Если не вернешься, прилетит патруль и уничтожит. Если вернешься, то скорее всего тоже уничтожат. Заниматься переподготовкой экипажа не рационально! Когда Лонг закончил свой «доклад», в центральном повисла тишина. Первым не выдержал Квик:
– Ты прав, Петрович, вот она – наша свобода, что мы с ней делать будем?
Николай покачал головой.
– Да,
– Без бутылки не обойтись, – это народная мудрость? – уточнил Квик.
– Она родимая.
Квик понимающе кивнул, открыл нишу синтезатора и достал оттуда запотевшую склянку, ёмкостью, примерно, в литр.
– Железяка выяснил, что пить этот эликсир лучше охлаждённым.
Фрося, ни слова не говоря, принесла шпиг, хлеб и огурцы. Выпили. Закусили. Разговор не клеится. Настроение у всех отвратительное.
– Между первой и второй перерывчик небольшой, – подал голос Док. К слову сказать, самый неразговорчивый в этой компании.
Повторили. Помолчали. В момент, когда молчание стало уже невыносимым, не выдержал Квик:
– Абсолюты у нас жизнь украли. Я имею в виду всё Сообщество. Не прилети мы на Землю, так и думали бы, что другой жизни быть не может. Даже окажись вместо Петровича другой человек, скорее всего ничего не изменилось бы. Мы ж тебя, Петрович, взяли на исследование. А ты: «Стоять»! Да ещё эликсир!
Это верно – согласился Лонг – если бы не его энергетика… Только что теперь делать?
– Как, что делать? Лететь в систему, или как говорят земляне, домой. Обратиться к людям, объяснить, рассказать.
– Мы можем не только рассказать, но и показать какая жизнь может быть. Вон сколько видео в память напихали. – Поддержал Тиша. – Док, твоё мнение?
– Если не полетим, я буду очень плохо о себе думать.
– Значит, домой? – спросил Лонг.
– Домой! – хором ответил экипаж.
Парни размечтались: прилетят, покажут, расскажут. Люди их поймут, поддержат. Власть Абсолютов кончится.
Начнётся другая жизнь. В запале Тиша пообещал, что «завяжет» с навигацией и будет выращивать огурцы. Наконец они вспомнили о Плотниковых. Земляне грустно улыбались, наблюдая этот праздник свободы для четверых.
– А что вы грустные? – спросил Лонг.
– Жалко расставаться, – за двоих ответила Фрося.
– Мы вернёмся, – пообещал Квик.
– Может быть, – добавил Док.
Четвёрка на мгновение замерла, но молодость, есть молодость, и парни снова завели своё: да мы…, а там…, расскажем…, объясним…
– Всё! – сказал Петрович. Он сказал тихо, в полголоса, но пришельцы как по команде, повернулись и уставились на него.
Сержант запаса сидел, слегка наклонив голову, и смотрел на белую поверхность тумбы.
– Вы мне, парни,
– Нет, – хором ответили четверо.
– А в ваших учебных заведениях вы хоть маломальскую военную подготовку получили?
– Нет.
– А у этих Абсолютов есть армия?
– У них много патрулей и надо думать, что это и есть их армия. Более точной информации мы не имеем.
– Ну вот. Объясним. Расскажем. Да вас сожгут сразу же, как только вы попытаетесь с кем-нибудь поговорить. Кстати. Что вам ещё известно про Абсолютов?
– Только то, что они считаются высшей расой.
– Понятно.
– Что понятно?
– Понятно то, что без драки не обойтись.
Пришельцы погрустнели. Они были вынуждены согласиться с землянином, а перспектива войны с Абсолютами их не вдохновляла. После некоторого раздумья, Петрович заговорил снова.
– Вот что я вам, парни, скажу. Мой дед в сорок пятом такую высшую расу по стене размазал, а я, мама говорила, весь в него. Вы не возражаете, если я полечу с вами?
Четверо пришельцев, как говорили в Советском Союзе, выразили глубокое удовлетворение, супруга же совсем наоборот.
– Это куда же ты собрался? А как же я? Как Сашка? Ты с ума сошёл?
– Успокойся, Фросенька, я же не навсегда.
– Как это не навсегда? Небось, это не в Германию. До их системы свет летит тысячи лет.
В спор супругов вмешался Тиша:
– Тётя Фрося. Свет может и тысячи лет, но мы-то летим вне времени.
– Как это?
– Если говорить проще, то наш дисколёт – это машина времени. К примеру, мы сегодня улетаем, пробудем там год по тамошнему, а прилетим сюда завтра. Так что Петрович только один день будет отсутствовать.
Кому другому нет, а Тише Фрося поверила. Она помолчала, шмыгнула носом и, повиснув на шее своего Николаши дала волю слезам. Вот так и стояли они, Петрович с плачущей женой на шее и четверо пришельцев, не знающих как на эту сцену реагировать. Наконец, плач перешёл во всхлипывание, которое вдруг резко прекратилось. Фрося оторвалась от мужа, и как ни в чем, ни бывало, спросила у Лонга:
– Так у вас там есть женская планета?
Петрович понял: жена своим плачем просто взяла тайм-аут.
– Должна быть.
– Тогда я лечу с вами.
– Фросенька, родная, мы же воевать летим! – Взмолился Петрович.
– А я, по ягоды что ли? Вот скажите, прилетели вы на женскую планету, приземлились, и что? Да вас бабы порвут в клочья и только потом поинтересуются, какого рожна вам тут надо. А я как парламентёр.
Пришельцы, поскольку не имели опыта общения с женщинами, стали выяснять, почему же их сперва порвут, а только потом поинтересуются. За разъяснениями они, естественно, обратились к Петровичу.