Сесиль Родс и его время

Давидсон Аполлон Борисович

На какой-то момент показалось, что неопределенность, висевшая над городом уже несколько недель, действительно кончилась. Было подготовлено «Обращение к населению Йоханнесбурга» от имени Временного правительства республики ойтландеров. Подписали ее около шестидесяти человек во главе с Чарлзом Леонардом и Лайонелом Филлипсом — они значились президентом и вице-президентом новоявленной республики.

Срочно распаковывались ящики с оружием, заблаговременно привезенные и спрятанные в шахтах. Появилось даже объявление с призывом вступать в формируемый медицинский отряд. Главным центром активности заговорщиков было управление родсовской Голд филдс.

Но почти сразу же выявилось, что заговор подготовлен

из рук вон плохо. Дело даже не в том, что в него были втянуты далеко не все шахтовладельцы Ранда — «рандлорды». Главное, зачинщики не увидели той широкой поддержки со стороны ойтландеров, на которую так надеялись. Вся организация оказалась непродуманной. Заговорщики метались от раздачи оружия к призывам не допускать незаконных действий. Во всем царила неуверенность, нерешительность, страх. Это стало очевидным почти в первые же часы, во всяком случае уже в ночь с понедельника на вторник, когда город не сомкнул глаз. Все замерли в ожидании, но мало кто решился браться за оружие. И когда на улице раздался чей-то возглас: «Мы побили голландцев», несколько голов на мгновение высунулось из окон, но этим все и ограничилось. Обыватели выжидали. Это и решило судьбу города.

«Обращение к населению Йоханнесбурга» так и не увидело свет. Редактор газеты «Стар», где оно печаталось, получив набор, так перепугался, что немедленно рассыпал его. Успели отпечатать лишь несколько экземпляров.

Уже утром 31 декабря сам Комитет реформ обратился через эту газету с призывом: «Комитет настойчиво просит население воздержаться от любых действий, которые могут быть восприняты как враждебные правительству».

А инженер Хеммонд, один из руководителей Комитета реформ, испугавшись, поднял над зданием Голд филдс четырехцветное знамя Трансвааля, хотя он, Хеммонд, подписал «Обращение к населению Йоханнесбурга», где говорилось, что создается новая республика и у нее — свой флаг. Трансваальские чиновники отказались дать Хеммонду флаг Трансвааля, опасаясь надругательства над ним. Пришлось любимцу Родса и его друзьям самим находить полотнища четырех цветов — красного, белого, синего и зеленого, шить из них четырехцветный флаг Трансвааля и поднимать его на глазах у огромной толпы, которая совершенно справедливо увидела в этом капитуляцию.

Всеобщая неразбериха час от часу росла. Никто ничего толком не знал, а слухи носились самые противоречивые. Мужья срочно отправляли своих жен и детей в Кейптаун. Поезда брали штурмом. Людей набилось столько, что они могли только стоять, прижатые друг к другу. Одна женщина родила ребенка, он умер, а она продолжала держать его на руках, стиснутая со всех сторон.

Обстановка в течение этих трех дней — 30–31 декабря и 1 января — менялась не раз. Но ясно было одно — мятеж ойтландеров против режима Крюгера не состоялся. Он угас, так и не разгоревшись.

…Но Джемсон и его солдаты этого не знали. Они продолжали идти вперед, хотя от усталости — все медленнее. В пути встретили Новый год. 1896-й. На горизонте все чаще мелькали силуэты бурских всадников — они собирались в отряды и старались окружить англичан. Но у буров не было орудий и пулеметов, и поначалу они держались на почтительной дистанции.

В первый день Нового года несколько раз вспыхивала перестрелка. Англичанам пришлось пустить в ход и пулеметы, и пушки.

Ко всему прочему сослужили худую службу Джемсону и местные жители, которых он определил в проводники, чтобы обойти основные силы буров. Проводники, может быть и сознательно, вели англичан неудачным для них путем.

Первого января Джемсон получил новое послание от Робинсона с требованием уйти из Трансвааля. Не поверил Джемсон в серьезность этих приказов? Или считал, что уже поздно?

Скорее всего был уверен, что британские власти шлют приказы для отвода глаз, а на деле желают

успеха его делу. Главное, чувствовал за своей спиной поддержку Родса. Верил в победу, а победителей не судят. И упорно продолжал начатое.

Но шансов уже не было, и не только там, в Йоханнесбурге, но и здесь. Возле поселка Крюгерсдорп, когда до Йоханнесбурга оставался уже один переход, отряд попал в ловушку. Тут и там из-за гребней холмов и за валунами поблескивали бурские винтовки. А солдаты Джемсона уже выдохлись. Они шли, лишь с короткими привалами, уже четвертые сутки. В последний день почти ничего не ели. Люди и лошади падали от усталости.

Буры могли из-за укрытий перестрелять англичан одного за другим. Это они и стали делать. Англичане метались, окруженные со всех сторон. Этот кошмар начался вечером первого января и возобновился на рассвете второго.

Осталось одно — сдаться. Джемсон не предвидел этого. В его отряде не было даже тряпки, которая могла бы послужить белым флагом. Выручила женщина с ближайшей фермы. Ее передник подняли на оглобле. Это было утром второго января, когда Джемсон потерял убитыми и ранеными уже семьдесят три человека.

«Эй солдат, где искать мне его, Моего дружка дорогого?» — «Он за морем лежит, а череп пробит, Так что парня ищи другого».

Покормив падающих от изнеможения англичан, буры сразу же повели их, поникших и раздавленных, в свою столицу. Вечером того же дня ворота городской тюрьмы Претории захлопнулись за Джемсоном и его людьми. Там же оказались и йоханнесбургские заговорщики.

И раскаты грома

«Бросок», «набег» или «рейд» Джемсона длился трое с половиной суток. Попытка мятежа в Йоханнесбурге — и того меньше. Но как гром гремит не одновременно с молнией, так и грохот в «большой политике» начался, когда события в самом Трансваале уже кончались.

Собственно, шумиха в европейских столицах началась еще 31 декабря, когда весть о нападении на Трансвааль достигла Европы. Руководители германского министерства иностранных дел и колониального департамента, отменив все приемы, собрались в Потсдаме у императора Вильгельма и решили немедленно принять две меры. Во-первых, послать в Трансвааль отряд морской пехоты, а во-вторых, сделать грозный запрос английскому правительству.

В осуществление этих решений капитану крейсера «Морской орел», стоявшего у побережья португальского Мозамбика, был дан приказ высадить на берег и отправить в Преторию военный отряд — под предлогом защиты германских подданных. А Гатцфельду, послу к Лондоне, поручили запросить английское правительство, одобряет ли оно действия Джемсона, и затребовать свои верительные грамоты, если ответ окажется неудовлетворительным.

Посол явился к Солсбери 1 января. Премьер сразу же высказал пожелание, чтобы посол «не употреблял в этом деле ни единого слова, которое можно истолковать как угрозу», а затем заверил, что действий Джемсона он не одобряет. [145] Посол не затребовал своих верительных грамот. Но на следующий день он получил из Берлина еще более строгие инструкции — вручить Англии ноту с заявлением, что Германия не допустит никаких перемен в Трансваале. Этот ультиматум был вручен 2 января. Однако к вечеру того же дня стало известно, что в Трансваале наступила развязка, и утром 3 января Гатцфельд забрал эту ноту, с облегчением узнав, что ее не успели распечатать.

145

G.P., Bd. XI, № 2491.