Сесиль Родс и его время

Давидсон Аполлон Борисович

Германскому послу в Лондоне было видно то, чего не сознавали кайзер Вильгельм и его ближайшее окружение. В Лондоне царило необычайное возбуждение. Немалая часть английского общества восприняла победу «бурских мужланов» над прославленным Джемсоном как оскорбление британской национальной гордости. И посол не мог не понять, что слишком резкие немецкие действия вызовут в Англии ответную бурю.

Но в Потсдаме Вильгельм продолжал бушевать. Собрав утром 3 января узкий круг руководства, он предложил привести морскую пехоту в боевую готовность, объявить протекторат над Трансваалем и послать туда войска. Присутствующих этот авантюризм поверг в ужас: так можно было действовать, лишь решившись на войну с Англией.

Но флота у Вильгельма не было, а его замысел создать против Англии блок континентальных держав был нереален.

Кайзера увещевали, выжидали, пока он остынет, и в конце концов уговорили ограничиться трескучей телеграммой Крюгеру. В ней говорилось: «Я выражаю Вам мои искренние поздравления в связи с тем, что Вы, вместе с Вашим народом, смогли, не призывая на помощь дружественные державы, собственными силами восстановить мир, нарушенный вторгшимися в Вашу страну вооруженными бандами, и обеспечить независимость Вашей страны от нападения извне».

Еще накануне Вильгельм писал Николаю II даже более воинственно: «Что бы там ни случилось, я никогда не позволю англичанам раздавить Трансвааль!» [146] Но письмо Николаю II было частным и не появилось в печати, а телеграмма Крюгеру сразу же стала газетной сенсацией. Она для того и предназначалась.

146

Переписка Вильгельма II с Николаем. II. М., 1928, с. 16.

Колониальный раздел Африки дал африканским резчикам по дереву новые темы. Кайзер Вильгельм и королева Виктория

Эта телеграмма и стала первым раскатом грома, который услышали во всем мире. «Не призывая на помощь дружественные державы…» Значит, Германия считала себя вправе с оружием в руках ввязаться в схватку на Юге Африки — так расценили эти слова Вильгельма в Англии. Легко себе представить, какую бурю это вызвало. Письмо Дэзи было одной из первых отповедей Вильгельму, но совсем еще не самой резкой.

Что тут началось! Правительство Вильгельма зондировало почву в Лиссабоне, не разрешат ли португальцы германскому экспедиционному корпусу пройти в Трансвааль через Мозамбик. А Пангерманский союз, Колониальный союз и другие объединения немецких шовинистов, начав с криков «Руки прочь!», решили затем использовать этот антибританский угар для проталкивания программ ускоренного строительства флота и подготовки к войне с Англией.

Да и в Англии дело не ограничилось газетной войной. Правительство сообщило 8 января о создании так называемой летучей эскадры. Английские фирмы рвали коммерческие отношения с германскими. Лондонская толпа била стекла в немецких магазинах и избивала немецких моряков. Посол Гатцфельд доносил в Берлин, что, если бы английское правительство решило начать войну, оно «имело бы за собой все общественное мнение». [147] А английский журнал «Спикер» констатировал: «На сей раз уличная чернь и всякий сброд объединились с „обществом“».

147

G.P., Bd. XI, № 2636.

Перебранка велась прежде всего между Англией и Германией, но в той или иной мере ввязались в нее и другие правительства, партии, организации. Общественное мнение почти повсюду

поддерживало буров — как слабую сторону. В Трансваальском музее Претории и сейчас хранятся подарки, присланные тогда победителю Джемсона, бурскому генералу Кронье. Среди них меч, украшенный изображением бура, который побеждает коронованного льва. Это подарок из Франции. И громадная чаша, символ братства, — из России.

О роли набега Джемсона в тогдашней мировой политике написано необычайно много. В нашей стране эта тема привлекла внимание крупных историков, даже академика Тарле. Его ученик Михаил Борисович Рабинович написал диссертацию «Набег Джемсона». Привлекли те события и внимание Аркадия Самсоновича Ерусалимского, известного германиста. Были и споры. Но в целом набег Джемсона получил однозначную оценку. И в том, что он проводился с ведома и попустительства английского правительства, во всяком случае министра колоний Чемберлена. И в том, что этот набег и те международные противоречия, которые он обнажил, в сущности предопределили англо-бурскую войну 1899 года.

Все тайное становится явным

Десятки миллионов налогоплательщиков в Англии, Германии и Трансваале должны были оплачивать эту военную шумиху, новый виток в тогдашней гонке вооружений.

Кто же виновники? И главное, конечно, поскольку тут мы говорим о Родсе, — какова же была его роль? И какова была подлинная роль английского правительства?

Прошло немало лет, прежде чем историки докопались до всего этого. С каким трудом появлялся на свет каждый новый документ! А посвященные — как неохотно давали они свои показания!

Конечно, это касается самого заговора, а не просто стремления Родса включить Трансвааль в «объединение» южноафриканских стран под британским флагом.

Такого стремления Родс никогда и не скрывал. Экономическая роль и даже само географическое положение Трансвааля были столь важными, что «объединение» было бы без него просто-напросто невозможно. До конца 1894-го Родс надеялся сделать это без вооруженной схватки, экономическим путем, закулисным давлением, тайным сговором, подкупом должностных лиц.

Но на пути устремлений Родса вставали все новые препятствия. Родс склонен был их персонифицировать, для него все замыкалось на Крюгере. Первопричину сопротивления своим планам он видел в «узколобости» Крюгера, в устарелости его взглядов, в его неумении понять выгоды, которые получит Трансвааль от включения в Британскую империю.

Семидесятилетний Крюгер действительно был человеком уходящего поколения. Его юность и зрелые годы связаны с «великим переселением» буров из Капской колонии на север и с первыми десятилетиями существования Трансвааля, задолго до золотой горячки. В Трансваале тогда почти не чувствовалось влияние европейской цивилизации. Буры жили на изолированных друг от друга фермах, многие были неграмотны, а если и читали, то лишь одну книгу — большую семейную Библию, и понимали ее содержание дословно, как их далекие предки, кальвинисты, покинувшие Европу в XVII столетии.

Но разве один Крюгер нес на себе этот груз того прошлого? Марк Твен, побывав в Южной Африке в том самом 1896 году и познакомившись с патриархальной жизнью буров, написал в присущей ему манере: «Суммируя все добытые мною сведения о бурах, я пришел к следующим выводам:

Буры очень набожны, глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, нечистоплотны, гостеприимны, честны во взаимоотношениях с белыми, жестоки по отношению к своим чернокожим слугам, ленивы, искусны в стрельбе и верховой езде, увлекаются охотой, не терпят политической зависимости; хорошие отцы и мужья… еще до недавнего времени здесь не было школ, детей не учили; слово „новости“ оставляет буров равнодушными — им совершенно все равно, что творится в мире…»