Сесиль. Стина (сборник)
Шрифт:
– Согласен, – отозвался граф. – Тем более здесь, в доме моей подруги, сигара всегда имеет счастливый вкус опия, с каждой новой затяжкой видишь себя в райских кущах, то есть среди райских гурий.
– Ну-ну, – недоверчиво отозвалась фрау Питтельков, которой во всем мерещились новые насмешки, даже если их не было в помине.
Однако старый граф не дал сбить себя с толку и не отреагировал на этот возглас.
– Вообще, – продолжал он, – все чудесно, не хватает только одного – ликера. Конечно, Папагено раздобыл целый ящик, на то он и Папагено, но позабыл ключ… Ах, мадемуазель Стина уже несет его. Я полагаю, у нее вообще есть ключи от счастья, при условии, что она соблаговолит… Ну-с, милые дамы, предоставьте выбор мне. Держу пари, что угадаю любимый сорт каждой из вас.
– Интересно, – заметила Ванда, – как это у вас получится.
– Это легче, чем вы думаете. У каждой из вас на лбу написаны ее пристрастия. Вот, к примеру, кюрасао [183] ,
183
Кюрасао – ароматный ликер, вырабатываемый из винного спирта с добавлением высушенной апельсиновой корки, мускатного ореха, гвоздики и корицы. Назван в честь острова в Карибском море, где был изобретен.
184
Бенедиктин – крепкий французский ликёр на основе спирта из сахарной свёклы, трав и мёда. Крепость 40 %. Изобретен в 1510 г. в монастыре св. Бенедикта в Нормандии.
Обстановка все более оживлялась, и чем больше распространялось по комнате наркотическое облако, тем загадочнее становился язык присутствующих. При этом тон задавал старый граф, а барон Папагено ему ассистировал. И все же ласковые намеки они адресовали исключительно Ванде, поскольку побаивались обеих сестер, робея перед старшей из-за ее непредсказуемого темперамента, а перед младшей из-за ее невинности. Ванда, давно забывшая, как ею пренебрегли в начале застолья, разумеется, усматривала в постоянном обращении к своей особе положенный ей по статусу триумф и упивалась изобилием все более назойливых похвал в свой адрес. Вся величавость была давно отброшена. Выступив с разоблачением некоторых закулисных тайн (а именно, описав директора своего театра в самом типичном для него окружении – среди одалисок сераля [185] ), она уже достаточно раскрепостилась, чтобы уступить желанию графа, требовавшего демонстрации ее искусства. Некоторые еще остававшиеся сомнения устранил барон Папагено, вспомнивший в нужный момент, как великая Рашель [186] на Павлиньем острове [187] привела в восторг царя Николая, играя Федру [188] «без ничего, кроме кружевного покрывала». Папагено не сомневался, что Ванда справится не хуже, если продекламирует «Рыцаря Тоггенбурга», или «Хождение на железный завод», или просто «Перчатку» [189] . Но кто-то должен стоять сзади и жестикулировать, потому что «без жестов будет только половина успеха». Этот вопрос подвергся дальнейшему обсуждению, были предложены разные формы и приемы, каковые должны были усилить воздействие баллад Шиллера, и в конце концов было решено, ради достижения драматического эффекта, совсем отказаться от декламации, а вместо этого исполнить какую-нибудь пьесу: устроить теневой театр или разыграть картофельную комедию. Это предложение было сразу же воспринято с энтузиазмом, и Ванда, осушив еще стоявшую перед ней маленькую чашку, поднялась с тахты в знак того, что теперь она готова начать драматическое представление.
185
Одалиска – женщина в гареме султана, наложница, но не жена. Сераль – дворец султана или женская половина дворца, гарем.
186
Рашель, Элиза (1821–1858) – знаменитая французская трагическая актриса.
187
Павлиний остров (Пфауэнинзель) – ландшафтный парк на юго-западной окраине Берлина на реке Хафель.
188
Фонтане подробно описал эту сцену в своих «Странствиях по Бранденбургу». Однако, судя по этому описанию, Рашель играла не Федру, а Аталию. Федра и Аталия – заглавные героини двух трагедий французского драматурга Жана Батиста Расина (1639–1699).
189
«Рыцарь Тоггенбург», «Хождение на железный завод», «Перчатка» – баллады Шиллера.
– Но что? Что сыграть?… Комедию или трагедию?
– Конечно, трагедию, – наперебой закричали гости.
Даже юный граф и Стина, державшиеся до сих пор на заднем плане, оживились. Ванда поклонилась и заметила не без юмора:
– В
– Браво, браво!
После этого она и в самом деле удалилась в кухню, где надеялась найти реквизит, необходимый для представления. Фрау Питтельков последовала за ней. Вскоре они обе вернулись в парадную залу, где немедленно открыли двустворчатую дверь в соседнюю комнату и принялись растягивать в дверном проеме, примерно на высоте человеческого роста, клетчатый плед.
Стоя за ним, Ванда оттянула его вниз настолько, чтобы увидеть комнату.
– «Юдифь и Олоферн» [190] , трагедия Тюссо в двух актах, без музыки, – объявила она. – Акт первый. Действие происходит в палатке полководца Олоферна.
Раздались одобрительные возгласы: «Очень хорошо… замечательно!»
После этого объявления плед снова взвился вверх, а вместо смуглого лица черноволосой Ванды появилась одетая во все белое Картофельная принцесса с красным тюрбаном на голове и красным, как сургучная печать, ртом. Разумеется, Юдифь. Умело управляемая из-за кулис кукла поклонилась публике, потом, словно ожидая кого-то, поглядела направо, налево и начала хрипловатым голосом:
190
Согласно апокрифической книге Ветхого Завета Юдифь очаровала враждебного полководца Олоферна и убила его во сне, отрубив мечом голову. Этим она спасла свой родной город Бетилию. Сюжет о Юдифи часто использовали немецкие драматурги, в том числе Ганс Сакс, Опиц, Геббель, Георг Кайзер, Иоганн Нестрой.
И в самом деле, в тот же момент из-за пледа высунулась худая фигура в красном плаще с бумажной короной на голове.
– Красавица, ты кто? Откуда же пришла ты?Мужчины на войне бывают нагловаты.– В мирное время тоже, – шепнул Зарастро барону. А Юдифь продолжала:
– Я дерзости мужской давно узнала цену.Меня зовут Юдифь, ищу я Олоферна.– Меня искала ты? И обманула стражу?– Ты сам был виноват…– Вину свою заглажу.Энергично жестикулируя и вращая глазами, он не то затаскивает, не то заманивает Юдифь в свою палатку. Одновременно в соседней комнате гасится свет в знак того, что занавес временно падает.
Юный граф собрался аплодировать, но дядюшка остановил его.
– Нельзя растрачивать свой запал раньше времени, – пояснил он. – Даже в таких вещах. Все это лишь пролог, интрига только завязывается и обещает еще много-много интересного. Лично мне любопытно, каким образом мадемуазель Ванда преодолеет известные сценические трудности, например, изобразит процесс соития и отсечение головы во втором акте. Конечно, в наше время наличие сценических трудностей спорно, но все, так или иначе, должно иметь свои границы.
Зарастро продолжал бы разглагольствовать, но тут в соседней комнате снова зажегся свет, что означало продолжение спектакля. И действительно, через минуту снова появилась Юдифь, на этот раз, чтобы прочесть финальный монолог:
Пусть он умрет… Как жаль его губить.Он платье обещал и бусы подарить.Мужчины – подлецы. Нет верности на свете.Лишь буря пронеслась, переменился ветер.Меня он возжелал! Исполнились желанья.Жениться обещал… Что стоят обещанья?Приди ж на грудь мою, мой мститель, острый меч!За чуб его схвачу, чтоб голову отсечь.И в тот же момент (фигура Олоферна успела тем временем вынырнуть из глубины) был произведен акт отсечения, и голова Олоферна, перелетев через занавеску в другую комнату, шлепнулась на пол перед бароном. Все зааплодировали пьесе, а еще более – виртуозному удару меча, а старый барон поднял лежащую у его ног голову и сказал:
– В самом деле, всего-навсего картофелина. Никакого Олоферна. Но мне казалось, что он живой. Впрочем, удивляться тут нечему. Ведь всем нам суждено рано или поздно потерять голову. Какая-нибудь Юдифь, которую мы возжелали (прелесть, что за словечко) решит нашу судьбу и убьет нас, так или этак.