Сессия: Дневник преподавателя-взяточника
Шрифт:
– Как организовать? – продолжает строить из себя дурочку Пушистикова.
– Уверен, вы понимаете, о чем я. Так вот, мне сказали, что после прихода Кузнецова Нателла во всеуслышание объявила, что она этим заниматься не будет…
– …Правильно, это я ей пригрозила: «Нателла, мне проблемы из-за тебя не нужны, поэтому…» – тут же опровергает собственное «незнание» Пушистикова.
– Да-да, это было вполне естественно тогда, – примирительно говорю я. – Но зачем в таком случае ей нужно было делать потом
Пушистикова бледнеет (что, ловлю я себя на мысли, само по себе почти каламбур), но быстро берет себя в руки и начинает тараторить, как заведенная:
– Ну, это не Нателла, не Нателла! Она не могла так сделать! Я не знаю, кто там чего планировал, но то, что Нателла к этому непричастна, совершенно точно.
– Я вам верю, Наталья Александровна, – мой голос звучит задушевно, как у дворецкого, склонившегося над постелью пятилетнего отпрыска лорда. – Но факт остается: эсэмэска с ее стороны была, и затем вот эта информация. Насчет того, что меня ждали.
– Нет! Вы даже не думайте об этом!
– Хорошо-хорошо! Именно потому, что я вам полностью доверяю («Можно ли не доверять такой честной, как ты?»), я и хотел задать вам еще один вопрос: не могла бы Нателла сказать мне, кто ее попросил написать то сообщение? Ну, и еще дать мне кое-какую информацию?
– А именно?
– Это я расскажу ей. Не хочу вас загружать лишними подробностями…
– Ну, вы все-таки скажите: это ведь и мой ребенок тоже!
– Да нет: ни к чему, я думаю.
– А вы что – снова всех старост собираете? – настораживается Пушистикова.
– Нет, – отвечаю я почти искренне. («Только некоторых.»)
– Ну… дело в том, что Нателла уже сдала сессию и со дня на день уезжает…
– Опять в Москву к папе?
– Да, он там коммерческий директор в одной фирме, а мама здесь…
– Если не секрет, Наталья Александровна: мама у нее где работает?
– Не секрет – в «Проммаше»…
«Оп! В спонсорском предприятии нашего универа!»
– Ясно… Ну, что ж – неплохо. В материальном плане… – не удерживаюсь я от реплики. – Нателла, наверное, в Москве хорошие клубы посещает?
– Редко! Там ведь всё очень дорого…
– Дорого, да? – почти издевательски переспрашиваю я, сохраняя, впрочем, невинное лицо.
– Конечно. Здесь – ладно. Они с мамой, конечно, регулярно в Египет ездят, в самый лучший отель…
«Не сомневаюсь!»
– Да и вы, наверное, тоже с ними…
– Я обычно в другое время. У меня ведь, сами знаете, свободные деньки появляются только ближе к октябрю-ноябрю, когда уже все студенты пристроены…
«Ага, в курсе!»
– Ах, ну да, верно! Значит, возвращаясь к нашим баранам, она уже сейчас не может, Наталья Александровна? И душой, и почти уже телом – в
– Ничего-ничего! Вы заходите, если что, но в данном случае уж нет. Не обессудьте, ладно?
– Конечно. Не буду отвлекать вас от дел. Вы еще не скоро домой-то? Седьмой час уже московское время…
– Да, наверное, тоже скоро.
– Ну, ладно. До свидания!
– До свидания!
Поднявшись со стула и уже направившись к выходу, краем глаза замечаю, как дежурная улыбка сходит с лица Пушистиковой. Но стоило мне, открыв дверь, повернуться на прощание, как набор фарфоровых коронок снова являет мне свое сияние:
– Всего хорошего!
– И вам того же!
Щелкаю замком, бросаю на ходу секретарше «Чао, бэлла Аделаида!» и выбираюсь на оперативный простор уже опустевшего коридора: не видно ни студентов, ни представителей заседающего по соседству административного аппарата. Все ушли на фронт. Линия этого фронта, разумеется, проходит где-то между диваном в зале и телевизором там же. Либо на кухне. Пора бы уже и мне туда.
Выхожу из корпуса и вдыхаю удивительно душный воздух – потомство резкого ветра и надвигавшейся, но так и не получившей шанса состояться грозы. Надо на всякий случай поторопиться, а то вдруг Зевс передумает и решит-таки пульнуть сверху молниями со всеми вытекающими отсюда последствиями. Даже если такое и случится, к этому времени я должен быть в безопасности.
ДЕНЬ СЕМНАДЦАТЫЙ: 26 ИЮНЯ 2009 ГОДА, ПЯТНИЦА
Утром, в одиннадцать, я встречаюсь с Татьяной Лащинской и моделью Яузовой (как выяснилось вчера на экзамене, ее зовут Марианной) в фойе Д-корпуса.
– Здрасте!
– Здрасте-здрасте! Разрешилки уже взяли?
– Да!
– Гусейнова не видели случайно сегодня?
– Нет.
– Ну, вообще-то – конечно. Он придет только на заседание, к часу. Зачем ему приходить раньше, верно?
– Угу! – девчонки радостно кивают.
– Виталий Владимирович в принципе дал мне карт-бланш, – я вчера с ним говорил, – так что не волнуйтесь. Но мы сейчас все-таки речь ведем о четверках, а не о пятерках, хорошо? А то как-то некрасиво получается: было два или три, а стало пять…
– Ладно-ладно!
– Тогда получите… Где разрешилки – не вижу? Доставайте!
Пока они копошатся в сумках, я успеваю задать еще пару ехидных вопросов:
– А где ваш джентльмен?
– Он уже уехал, – говорит Яузова.
– И двойка за экзамен его не волнует?
– Не-а…
– Интересно… Ага, вот правильно – вместе со стержнями наготове…
Я поочередно беру от девочек разрешения на сдачу и взведенные шариковые ручки, ставлю оценки, расписываюсь. Забирая разрешилки, говорю обеим: