Сессия: Дневник преподавателя-взяточника
Шрифт:
Все ясно: стараешься прикрыть свой источник информации, начальник! А улыбочку забыл спрятать, урод!
– Да это всё дулкановская компания – она, Мандиева. Зинаида Максимовна мне просто завидует, что я получаю теперь больше ее сынка – коммерческого директора какой-то там крутой конторы. Ладно – неважно, кто сказал. И что теперь?
– Теперь мне будет почти невозможно сделать так, чтобы с тобой не разорвали контракт. Потому что дело дошло до того, что Фахрисламов звонит ректору и требует навести порядок. Что это, мол, такое: один раз ему сказали,
– Ну, я надеюсь, что вы справитесь с этим, Виталий Владимирович. Ведь, чтобы разорвать контракт, нужны очень веские причины. А попытки собирать деньги со студентов в нашем вузе таковой причиной не считаются, верно?
– Не знаю, не знаю, – улыбается Бочков. – Твои клеветники крутятся в непосредственной близи от ректора, поэтому – сам понимаешь…
…Мы расстаемся через минуту. У меня поганое ощущение от разговора – как будто всего вымазали какой-то слизью. Но сейчас делать нечего – остается только надеяться на остатки совести своего шефа. В этот момент я проклинаю тот день, когда арестовали Дулканову, так же сильно, как я тогда радовался. Уж лучше бы оставалась Дулканова. С ней, по крайней мере, у меня было налажено сотрудничество иным, нефинансовым способом, и шпильки, которые она мне периодически вставляла по зову своей черной души, можно было сравнительно легко перетерпеть. А вот что делать теперь?…
Мы встречаемся с Галой, как обычно, вечером, около шести. Теперь я в ее глазах человек, за которого надо выходить замуж как можно быстрее. Ее дочь набрала двести двадцать семь баллов по ЕГЭ, а даже в самые блатные наши вузы проходная сумма – двести двадцать пять, не говоря уже о всяких технических конторах. Ergo, на бюджетное отделение родного для меня и Галы нефте-хима ее Ленку даже проталкивать не придется – поступит сама, а, значит, на ближайшие пять лет дитя пристроено. Зарплата у меня, как у топ-менеджера – особенно с учетом наличия свободного времени. Значит, развод с мужем ни на что – по крайней мере, в материальном отношении – не влияет и можно расслабиться. Мое будущее и её собственное – со мной – видится ей в розовых тонах (даже свекрови со свекром у нее не будет – мои родители погибли три года назад), поэтому она обнимает меня, как солдата, вернувшегося с войны.
– Привет! – выдыхает, наконец, она, оторвавшись от моих губ.
– Привет. Ну, что – похоже, все счастливы? Ты, твоя Ленка и ее папа?
– О! Ты бы знал, как мы все это дело отмечали!
– Сколько она у тебя выпила в этот день?
– Не очень много. Она в меня – я ведь почти не пью, ты же знаешь!…
– Знаешь!… А кто мне рассказывал, как в пьяном виде на третьем курсе путешествовал из Молдавии в Москву, а на картошке круто бухал вместе с парнями?
– Об этом я ей не рассказывала…
Я щипаю Галу за бок и мы вместе смеемся.
– А Сережка? Хотя вообще-то он за рулем…
– Он за рулем, поэтому он наклюкался уже ближе к вечеру. Ленка его всё подначивала: говорит, решишь те же задания по математике, которые
– Забавно! – улыбаюсь я. – Ну, а Серёжка ваш чё на это сказал?
– «Сволочи!»
– Ха-ха! Понятно. Ты смотри – она теперь относительно независима от тебя будет на целых пять лет. А характер у нее, сама говорила, не подарок…
– …Да! Она уже всё распланировала. Вы, говорит, переедете в квартиру бабули, а эту мне оставите…
– …Простая!
– Простая. Даже мама мне на мозги капает: ты её не прописывай у меня; неизвестно, чего она потом выкинуть может.
– Да, наверное, лучше тебе будет ничего не менять. Пока квартира ваша на отца твоего, и ладно. Хотя от него тоже неизвестно чего ожидать…
– …Это точно. Просили его недавно тысяч пять с книжки снять, чтобы на Ленку потратить – не дал, зато тут же взял и спортивный велосипед себе купил за шестьдесят тысяч…
– …На хрена ему в семидесятилетнем возрасте велосипед, да еще за такие деньги? – смеюсь я. Гала прикрывает ладонью рот, чтобы не ржать во всё горло.
– …Вот и я про то же. Пил бы, как обычно, а тут вдруг – бах! – и нате!
– Он так еще чего доброго в следующий раз захочет квартиру вашу продать, чтобы катер себе купить, – развиваю я до конца тему. – Ладно. Что теперь планируешь?
– Германию… – надув губки, сообщает мне Гала, и мы вновь дружно смеемся.
– Ты все-таки на каком туре остановилась? Когда мы едем?
Я говорю это, а внутри у меня все сжимается: «Когда мы идем»! Меня могут уволить со дня на день, а я все мечтаю о каких-то путешествиях!
– В «Туртрансвояже», как я раньше хотела, мест уже нет, а вот в «Анкоре» на сентябрь вакансии еще остались. Но ты сможешь сделать больничный? Там же все-таки примерно две недели получается…
– Насколько я теперь могу судить, больничный у нас можно сделать хоть на три недели, и никто ничего не заметит.
– Ну, и отлично.
– Да… Только – знаешь что?
– Что?
– После экзаменов в первых числах у меня было довольно много свободного времени. Я валялся на диване и внимательно перечитывал того самого Фоменко, о котором лет десять назад столько говорили. Ну, математика, который на исторические темы пишет…
– Знаю!
– Против него ведь объединились все историки и астрономы. Объединились и доказали, что он действительно неправ, что его новая хронология – лабуда полная…
– …Слышала.
– Я благодаря его книгам понял одну вещь.
– Какую?
– Если он не прав – а он, конечно, неправ! – то это означает страшную штуку. Гораздо страшней, чем если бы вдруг выяснилось, что четыреста лет все только и делали, что ошибались.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты что-нибудь знаешь о параллелях в монархических династиях, которые он обнаружил и на которых строил свою версию, что история гораздо моложе, чем мы думаем?