Сессия в условиях Талига

Канра Дана

– Защита может задавать вопросы свидетелю.

– У меня нет вопросов, – спокойно ответил тот.

– В таком случае, обвиняемый, признаете ли вы свое участие в заговоре Квентина Дорака против Людей Чести?

– Нет.

– Вы опровергаете слова свидетеля Оллара?

Снова долгий и внимательный взгляд брошен в сторону никчемного бесхребетного короля, который и двух слов связать не может. А тот потупился и застенчиво молчал.

– Король Талига не может лгать, – в голосе Рокэ звенел лед.

После этого

последовал допрос горожанки, матери погибшей в Октавианскую ночь, от яда, девочки, но я слушал вполуха. Мое сорвавшееся с цепи веселье после разговора с Альдо отрезвило осознание одного факта: пока Фердинанд жив и в неволе, Рокэ не захочет оставаться на свободе. Потому что он присягал потомку Франциска Оллара и от этой клятвы не отступится.

====== Глава 72. Как безнадежно судилище – 5 ======

– Раймон Салиган – свидетель трех связанных с данным разбирательством преступлений. Я прошу разрешения допросить его сразу обо всем, – объявил прокурор.

– Разумно, – заметил Кортней. – Если не будет возражений со стороны защиты, суд удовлетворит просьбу обвинения.

– Удовлетворяйте, – пожал плечами Алва.

– Господин Салиган, – вы более десяти лет исполняли тайные поручения Квентина Дорака. Как вы, маркиз, опустились до подобного?

Что?! Где? Когда?.. Почему я узнал только сейчас, что вот ЭТО было на побегушках у Дорака?! Прямо даже возмутительно – столько книг перелопатил, столько времени с Альдо провел, а узнал такую важную вещь лишь теперь. Салиган смотрел на всех свысока и издевательски лыбился, а я разглядывал его с таким жадным интересом, что рисковал снова услышать от него фразу про одну постель и Багерлее.

– Я расплачивался за ошибки молодости. Это не настоящие преступления, но если бы о некоторых стало известно, мне пришлось бы бежать из страны. Дорак это знал и этим пользовался. За молчание я должен был оказать ему ряд услуг, в результате действительно стал преступником. Так что, когда герцог Окделл взял меня под арест, я даже испытал облегчение.

– Весьма похвально. Высокий Суд оценит вашу откровенность.

– Я принес присягу и счастлив сбросить со своей совести отвратительный груз, – то ли заливал, то ли говорил сомнительную правду Салиган.

– Что вам известно о покушении на семейство Раканов, имевшем место в Агарисе?

– Только то, что Дорак дал некое распоряжение своему человеку в Агарисе. Он не справился и был наказан. Об этом я узнал перед ОктавианскоЙ ночью непосредственно от Квентина Дорака.

– Зачем лжекардинал рассказал вам о покушении?

– Дорак часто рассказывал о том, что случается с теми, кто не справился с его поручением. Ему удобно было запугивать таким образом. Я подозревал, что в переданном мне ковчежце – яд, и тем не менее…

– Об этом вы еще расскажете. Если вам нечего больше сказать об агарисском покушении, расскажите о нападении на герцога Эпинэ.

– Ночью

в мой дом пришел неизвестный мне человек, по виду кэналлиец или марикьяре. Гость сказал, что смерть Дорака не освобождает меня от моих обязательств и что если я не помогу похитить герцога Эпинэ, о моем прошлом узнают все. Что мне оставалось делать?

Похитить?! Я нахмурился и насторожился, а также навострил уши. Так его не хотели убить? А зачем похищать, с какой целью? Может быть, люди из Торки пробрались сюда и хотели взять пленника? Нет, это уже бред какой-то…

– Называл ли ваш гость какие-либо имена?

– Герцога Алва. По его словам, Дорак передал Алве доказательства моих и не только моих преступлений. Тайно вернувшись в Талигойю, герцог встретился с верными людьми и оставил им распоряжения на случай своего пленения. Оставшиеся на свободе должны были захватить ценного заложника и обменять его на Алву.

О, Господи… Опять интриги плетутся… Но что, если я был в своих суждениях недалек от истины?

– Что вы предприняли?

– Я вынудил слугу моего доброго знакомого барона Капуль-Гизайля уступить место человеку Алвы.

– На этом ваше участие в нападении завершено?

– Да, сударь. Упомянутую ночь я провел за картами и тому есть свидетели.

– Правда, – произнес прокурор. – Раймон Салиган виновен в недонесении о готовящемся преступлении, но не в нападении на Первого маршала Талигойи.

Салиган снова поклонился. Я снова запутался, потому что теперь фиг отличишь правду от лжи. Чувствую, к концу суда стану похожим на Робера в плане седины.

– Господин Салиган, Высокий Суд удовлетворен вашими ответами, а теперь расскажите о том, что предшествовало так называемой Октавианской ночи.

– Прошлой весной, к сожалению, точный день назвать не могу, меня вызвал Дорак. Принимал он меня в саду, и я сразу понял, что речь пойдет о чем-то тайном даже по его меркам… – загадочно произнес этот гад чешуйчатый.

– Вы отвечаете за свои слова? – вытаращил глаза супрем.

– Я устал молчать.

– Итак, вы знали, что в святой воде, которую передал вам Дорак?

– Сосуд был просто брат родной того, что привез Оноре. И чеканка, и печать орденская, все на месте, – пробурчал Салиган.

– Как вам удалось подменить сосуды?

– Во время диспута. Монах, который их таскал, заслушался, даже рот разинул. Если б я вместо святой воды ему бочонок вина подсунул, он и то бы не заметил.

– Вы видели, как из принесенного вами сосуда поили детей?

– Зачем? – дернул неряха плечом. – Я свое дело сделал и убрался. По дороге встретил пару знакомых, сказал, что святые отцы перед обедом – это страшно.

– Что еще поручил вам Дорак?

– О, множество интересных дел. Я должен был договориться с “висельниками”, а незадолго до погромов подбросить Ги Ариго письмо с предупреждениями.