Сессия в условиях Талига

Канра Дана

– Его Величество Альдо коронован с благословения Эсперадора Юнния! – выкрикнул ересь Кракл.

– Раканы в изгнании были гостями Эсперадора, – услужливо пробормотал Феншо.

– Вы полагаете, за прошедшие четыреста лет духи нечистые стали чище? Любопытная мысль, я обязательно на сей счет подумаю, – Рокэ поднял бровь.

– Господин прокурор, – голос супрема зазвучал решительнее, – мы отвлеклись от главного. Суд не интересует теологический спор – ему нужен ответ, покушался ли герцог Алва, лично на жизнь Его Величество Альдо или

же нет?

– Хорошо, – Рокэ слегка махнул рукой, – вручите мне заряженный пистолет, коня, того самого Альдо с конем и какого-нибудь капрала. Если белоштанного сударя, называющего себя Раканом, что-то спасет, я признаюсь в убийстве капрала и лошади, а заодно поверю в Создателя.

– Но убийства в восьмой день Осенних Волн вы признаете? – забеспокоился Феншо.

– При условии, что мне перестанут навязывать бездарную пальбу у ручья.

На худом точеном лице Рокэ Алвы застыло выражение скуки. Ему не были интересны присутствующие здесь люди и тот бред, что они несли – мужчине хотелось поскорее покинуть это сборище ряженых недоумков. Ожидая, пока судейские решат, что делать дальше, он прикрыл глаза. Прекрасный человек и я им восхищаюсь. Вздохнув, я вслушался в звон часов – они пробили шесть. Сменились гимнеты.

– Господин обвинитель, вы располагаете доказательствами нападения подсудимого на находящегося при исполнении своих обязанностей маршала Килеана-ур-Ломбаха? – пошел второй пункт наездов на Ворона.

– Располагаю, – ответил прокурор, поднявшись на кафедру. – За Рокэ Алвой с момента его появления и до взятия под стражу наблюдало более тысячи человек. Ошибка невозможна.

– В таком случае, если обвиняемый признает содеянное, допрос свидетелей необязателен. Герцог Алва, на этот раз вы не можете отрицать свои… деяния.

– Я действительно убил Килеан-ур-Ломбаха, – не стал спорить Алва, – но не маршала, а генерала, и не при исполнении, а на дуэли.

Ох... Четверная дуэль, точно. После моей выходки с ядом бывший эр вызвал четырех Людей Чести и убил каждого. Об этом не знал только глухой.

– Вы прекрасно понимаете нас. Имеется в виду убийство маршала Талигойи Симона Килеана-ур-Ломбаха, произошедшее в восьмой день Осенних Волн. Вы уже признали это.

– Но вы ошибаетесь насчет маршала, – вежливо пояснил Рокэ. – Я пользовался своими полномочиями и уничтожил нескольких изменников, среди которых находился и бывший генерал Люра.

– То есть вы не отрицаете свою вину? – поспешил обрадоваться Кортней.

– Ну, если вы объявите Алана не святым, а изменником, то я соглашусь составить ему компанию в Закате и признать покойного маршалом при исполнении.

– Герцог Алва, – Феншо зашуршал бумагами с важными видом, снова старательно забираясь в бутылку,- царствование Его Величества Альдо Ракана начинается с момента отречения Фердинанда Оллара. Соответственно, Симон Люра являлся действующим маршалом Талигойи. В отличие от вас.

– Сударь, у вас страдает память, – посетовал Рокэ. – Последним

действующим маршалом Талигойи был Эктор Придд. А Его Величество Фердинанд распорядился о казни изменника Люра. Это и было исполнено мной.

– Оллары никогда не были законными королями! – не выдержал Кракл. – Слышите? Никогда! Талиг принадлежит только Раканам.

– Барон, – Рокэ зло и весело улыбнулся, – а кто же по-вашему, как не Оллары, последние четыреста лет подписывали договоры и вовсю роднились с династическими домами?

Резонно. И не оспорить ведь. Кэналлиец замолчал, глядя прямо перед собой. Я верил в него.

– Подсудимый, – начавшийся политический дебат вновь прервал Кракл, – ваши выпады неуместны. Господин Феншо, суд настаивает на том, чтоб вы придерживались обвинительного акта. У вас остались вопросы к подсудимому?

– Да! – кивнул Феншо. – Обвиняемый, почему из всех присутствующих вы избрали именно маршала Люра?

– У него была отвратительная физиономия и притягательная перевязь. То, что я узнал о нем позже, подтвердило верность моего выбора. Что-нибудь еще?

Альдо резко встал. Блин, на него даже смотреть страшно – чуть ли не лицо перекошено. Что-то будет… или нет?

– Гуэций, отведенное вам время истекло. Мы обещали послам, что в шесть часов пополудни они будут свободны, и мы не можем задерживать их дольше.

Уф, слава местному Создателю! А то я уже решил, что эти дебаты вечные! Вздохнув, я потрогал разгоряченное от волнение лицо и оглядел зал. Здесь было сыро и холодно, как в любом старом помещении. Ежась, я встал и направился к выходу, а потом снова почувствовал на себе чей-то злобный взгляд. Меня всего колотила дрожь, хотелось поскорее выйти на улицу и успокоиться. Еще заболеть не хватало.

– Ричард, – меня догнал Робер, – что-то случилось?

– Нет, ничего…

– Каков наглец, а! – проходивший мимо второпях Берхайм замедлил шаг. – Его Величество – образец великодушия и терпения! Негодяя следует четвертовать! Какой суд с доказательствами?! Он оскорбляет великую Талигойю!

Ни дать ни взять – бабка базарная. Ладно, с ним, как с вассалом и помощником, каши не сваришь.

– Зато никто не усомнится, что Рокэ Алва находится здесь, – заметил Придд. – Слухи о том, что флотом марикьяре командовал Ворон, стихнут сами собой.

– Но Кракл ужасно ведет процесс, – проворчал Карлион, чем очень напомнил мне Мирабеллу. – Граф Феншо и супрем же – молодцы. Держатся с достоинством.

– Но прокурор нес чушь кошачью, – поделился впечатлениями Эпинэ.

– Это решать суду, – из Бронзового кабинета высунулся недовольный Величество, – то есть вам, господа. Феншо сделал все, что в его силах, но обвинение еще не приговор.

Карлион завел песню о великодушии и справедливости, я же огляделся по сторонам украдкой, желая поскорее отсюда удрать. Но не выйдет раньше времени. И самое главное теперь – не поддаваться отчаянию. Иначе я не смогу никому помочь.