Сестра (Похоть)

Тарасенко Евгений Андреевич

– Наверное, кровь ещё не успела высохнуть, но придется несколько раз поласкать. Если я не успею до прихода мамы не пускай её в баню, - Ирина начала тереть порошком пятно.

– Как я её не пущу? Что я ей скажу?

– Не знаю, придумай что-нибудь. Или тогда сам стирай, а я пойду, - разозлилась Ирина.

Я вышел из бани. Я был в полной уверенности, что это конец. Ира не успеет выстирать простынь. "Может порезать себе вены? Нет, я не смогу. Будет ещё хуже и, причём здесь кровать? Всё это ни как не вяжется".

Я ходил по ограде погруженный в свои не весёлые мысли, когда скрипнула калитка. Меня начало трясти как в лихорадке, ноги подкашивались,

из последних сил я попытался взять себя в руки.

Мама держала в руке пакет, видимо после работы она зашла в магазин.

– А где Ира?
– спросила она, проходя мимо меня.

– Да вон, в бане. Стирает, - я кое-как сдерживал нервную тряску.

– Что это она под вечер за стирку принялась?
– мама недоумённо посмотрела на меня.

– Не знаю, - я пожал плечами, потупив взгляд в землю.

Мама зашла в "избушку", я зашёл следом. На лето мы переносили кухню в "избушку" или, как мы в шутку говорили, "перекочевывали" - в маленький летний домик, чтобы дом, что называется "отдохнул". Мама поставила пакет на стол и хотела выйти, видимо, намериваясь идти в баню. Надо было срочно, что-то предпринимать.

– Ты куда мама?
– я встал в дверях.

Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.

– Пойду, спрошу, с чего вдруг Ире приспичило заняться стиркой. Игорь, что тобой ты как-то странно выглядишь?
– только сейчас мама заметила, что со мной, что-то не то.

– Игорь, говори, что случилось. Я же вижу по твоим глазам - ты что то скрываешь, - мама попыталась заглянуть мне в глаза, - что произошло?

– Я всё равно узнаю - не у тебя так у Ирины!

Мама встала, явно намериваясь любыми путями узнать, что случилось. Она быстрыми шагами направилась в баню. В первые секунды я тупо стоял и смотрел на неё, и вдруг меня как обожгло, я знал, что нужно делать. Она думает, что что-то случилось, так пусть будет так. Я бегом бросился в дом.

Я залетел в зал, вдоль одной из стен у нас стояли шкафы, я подошёл к одному из них, за стеклянными дверцами в нём стояли в основном посуда, но самое главное там был дорогой сервиз не так давно подаренный маме на день рождение её коллегами. Я немножко постоял возле него, ещё решаясь на отчаянный и шаг, на самый как мне тогда казалось безумной поступок в своей жизни, который на самом деле я уже совершил. И вдруг резким движением я уронил этот шкаф на пол, раздался звон разбиваемой посуды. Я молился лишь о том, что бы мама не услышала этот звон. Я снова поднял шкаф, одна из его дверок разбилась, и поставил его на прежнее место. Трясущимися руками я стал составлять уцелевшую посуду обратно. Потом собрал самые большие осколки стекла, из-за дикой спешки порезав пальцы, и на ходу выбросил их в мусорное ведро.

Выбежав на улицу, я бросился к бане, за несколько шагов переходя на шаг. Я зашёл в баню, мама как минуту назад меня, допрашивала Ирину, та что то лепетала на счёт того, что ни чего не случилось, что она вообще не понимает о чём речь. Я видел, что они обе находятся на грани срыва.

– Мама, - начал я, - ты хочешь знать, что случилось? Хорошо я тебе расскажу. Мы с Ириной разодрались и уронили шкаф с посудой.

– И что? И всё?
– мама глуповато уставилась на меня.

Я на мгновение опешил, я не ожидал такого вопроса. Я думал, что сейчас она окончательно разозлиться и начнёт ругаться.

– Но ведь там же стоял твой сервиз, почти всё разбилось, - вымолвил я.

– Вы как дети..., дети, - мама вдруг закрыла лицо руками, и я увидел, как она беззвучно содрогается.

Мы с Ириной практически одновременно бросились к ней.

– Мама, мамочка, что случилось?
– Ирина обвила её шею руками и заплакала. Меня тоже душили слёзы.

– Мама, ну что с тобой?
– я потряс её за плечо, глаза застилали слёзы.

– Разве вы не понимаете? Я думала что..., что-то случилось ..., - она не договорила, вновь сотрясаясь в рыданиях, - случилось с папой... или с бабушкой.

Мама рыдала уже в полный голос. Ирина вторила ей. Я сам готов был закричать на всю улицу: "Ну, что же это творится"?

– Мамочка, извини нас, - сквозь слезы проговорил я.

Мама ни чего не ответила, лишь обняла меня, прижав нас сестрой к своему мокрому от слез лицу.

* * *

Казалось бы, после таких переживаний мы должны были забыть про секс. И действительно мы два месяца боялись даже смотреть друг другу в глаза, не говоря о том, что бы прикоснуться. Но, видимо, нам суждено было быть вместе, предопределено самой судьбой.

Человеческая память не долговечна, мы помним только то, что хотим помнить. Это кажется глупостью, но это действительно так. Мой знакомый, которому уже много лет, вспоминая свою службу в армии, с удивление заметил, что он практически не помнит неприятные ситуации, которые с ним там происходили. Нет, он помнит, что было много плохого, но вспомнить какую то конкретную ситуацию, в деталях, за исключением одно, двух событий, которые на всю жизнь врезались в его память, он не может.

Анализируя свои армейские воспоминания, я понял, что и у меня точно такой же случай. Остался лишь общий мрачный фон, чего-то нехорошего, но чего именно не понятно. И на этом фоне, как не странно, вспоминались веселые и забавные ситуации, происходившие со мной на службе. Не даром же про армию сочинено столько анекдотов. Конечно в армии множество мелких факторов создающих общую гнетущую обстановку: это и чувство некоторой несвободы, и постоянное напряжение психическое и физическое, которое ты вынужден сам поддерживать, чтобы всегда быть в форме. Но ведь это не влияет на нашу память.

Всё это можно объяснить оптимистическим складом ума или психологической защитой мозга, которая включается в экстренных ситуациях и "блокирует" неприятные воспоминания. Что бы уберечь сознание человека от губительного воздействия этих мыслей, которые могут довести его до безумия. И в памяти остается только хорошее.

Но мне больше нравится первое объяснение, оно дает право думать, что всё-таки человек сам хозяин своей судьбы, что мы сами выбираем свой путь. Хотя, иногда, и начинаешь сильно в этом сомневаться.

* * *

Второй раз мы занимались сексом совершенно осознано, полностью отдавая себе отчет всего происходящего. И наши взаимоотношения перешли на новый качественный уровень, если так можно выразиться об сексуальных отношениях брата и сестры. Мы впервые получили удовольствие от секса - это было сказочное, ни с чем не сравнимое чувство. Чувство полного удовлетворения и счастья, полёта в небесах, после которого не хотелось возвращаться на Землю. Честно говоря я до сих пор не испытывал ни чего подобного. Это было поистине неземное удовольствие.