Сестры Марч (сборник)
Шрифт:
– Ну, если тебя растереть снежком, ты сразу оживешь. И станет ясно, что ты только притворяешься равнодушным.
– И впрямь, мне это не повредит, а тебя позабавит, – как сказал один здоровяк своей хрупкой жене, когда она набросилась на него с кулачками. Ты тоже вообрази себе, что я твой муж… Или что я большой пыльный ковер, который надо выколотить.
Его слова больно задели Эми, и, затачивая карандаш, она решила «заточить» и свой язычок.
– Знаешь, как мы с Фло тебя прозвали? Лежебока Лоренс. Нравится?
Он как будто бы совсем не рассердился – только
– Спасибо вам обеим за новое имя.
– А ты хочешь знать, как я на самом деле к тебе отношусь?
– Говори.
– Так вот – я тебя презираю.
Скажи она «ненавижу», он, пожалуй, только посмеялся бы, сочтя это за кокетство. Но «презираю»… И причем так серьезно, с такой грустью в глазах.
– Почему же?
– Потому что у тебя есть все, чтобы быть чутким, трудолюбивым и счастливым. А ты замкнутый, ленивый, порочный и несчастный!
– Надо же, какие сильные определения!
– Я могу продолжить.
– Сделай милость. Мне интересно послушать, что ты еще скажешь.
– Ну да, эгоистичные люди всегда готовы с жадностью слушать, что о них говорят, им даже безразлично, хорошее говорят или плохое.
– Так я еще и эгоист? – с искренним удивлением переспросил Лори (готовый признать за собой любые прегрешения, он с гордостью считал великодушие своей неоспоримой добродетелью).
– Еще какой! – Эми говорила очень спокойно, но и самый лютый гнев не подействовал бы на Лори так, как ее сдержанность. – Я успела тебя изучить за эти дни. Ты уже полгода торчишь за границей, а что ты сделал? Только зря тратил время и деньги. И доставлял разочарование своим близким.
– Ну знаешь, после четырех лет в университете человек имеет право немного развлечься и получить удовольствие.
– Я не заметила, чтобы тебе хоть что-то доставляло удовольствие! Я напрасно тебе сказала, что ты переменился к лучшему. Нет, в Америке ты был куда лучше. И что у тебя тут за общество! Дураков, которые тебя нахваливают, ты предпочитаешь честным, умным людям, чье доверие надо еще заслужить. И это при твоем богатстве, способностях, красоте, ловкости! Ты мог бы быть совершенством, а ты…
– А я лежебока и принц на горошине.
Однако выговор начинал приносить ощутимую пользу. Во взгляде Лори уже поблескивали обида и тревога.
– Вас устраивает, чтобы мы были куколками и ангелочками. А если девушка о чем-то задумывается и умеет высказать правду в глаза, то на нее надо махнуть рукой и высмеять.
Эми с горечью отвернулась от юного страдальца, распростертого у ее ног. Она хотела было продолжить рисовать, но от волнения рука дрожала. И тут Лори произнес детским голоском:
– Я буду хорошим!
Но Эми даже не улыбнулась, она ткнула Лори в руку острием карандаша и продолжила обвинительную речь:
– Господи, и это рука мужчины! Мягкая, белоснежная, словно женская, как будто ты только и делал в жизни, что собирал цветы и носил перчатки от Жувена. Хорошо еще, что ты не обзавелся бриллиантовым перстнем, а носишь простое колечко, которое тебе когда-то подарила Джо. Боже мой, как бы я хотела, чтобы она была сейчас
– Я тоже!
Он лежал на траве, закрыв лицо шляпой. Но даже по тому, как поднималась и опускалась его грудь, Эми было ясно, что он пытается скрыть что-то потаенное и наболевшее. Сопоставляя в уме различные намеки и эпизоды, Эми потихоньку начала догадываться о том, чего не захотела поведать ей старшая сестра. Недаром Лори сам не заговаривал о Джо, а когда о ней вспоминала Эми, у него по лицу пробегали тени! Недаром он не расстается с ее подарком – простеньким колечком, которое совсем не украшает его руку. Как же она, видя эти красноречивые знаки, до сих пор ничего не поняла!
И вот она устремила на него нежный и проникновенный взгляд, и он услышал совсем другой, непередаваемо прекрасный голос:
– Прости меня! Господи, разве у меня есть право так говорить с тобой! Как же ты великодушен и мягок, раз смог вытерпеть это! Просто, понимаешь, мы все всегда гордились тобой, а потом ты вдруг так изменился… А из дома никто не писал, что с тобой что-то не так… Но они, возможно, лучше, чем я, понимают эту перемену.
– Еще как понимают! – послышался голос из-под шляпы, срывающийся и берущий за душу.
– Но почему мне ничего не сказали! Я никогда не допустила бы такой бестактности, я была бы с тобой терпеливой, доброй, поверь! Мне никогда не нравилась эта твоя мисс Рендл, а теперь я ее просто ненавижу! – хитрая Эми решила сделать первую пробу.
– Какая еще мисс Рендл!
Он отбросил в сторону шляпу, ясно давая понять, что к упомянутой особе у него никаких чувств нет и быть не может.
– Прости, но я слышала и мне казалось…
– Ничего тебе не казалось! Ты отлично знала, что я никогда никого не любил, кроме Джо, – вся его прежняя искренность и пылкость прозвучали в этих словах; и он отвернулся.
– Да, я до недавнего времени совершенно была в этом уверена. Но в доме никогда об этом не говорили, потом ты уехал – и я решила, что, наверное, ошиблась. А ведь Джо любила тебя. Неужели…
– Любила, но совсем не так, как мне того было надо. Что ж, ей повезло, что она от меня отделалась, раз я, как ты говоришь, никуда не годный. Хотя, между прочим, это она меня таким сделала, она! Можешь ей так и передать.
И снова Эми увидела его холодный, тяжелый взгляд. Она растерялась, не зная, как поступить в столь неловкой ситуации и чем утишить рану, которую сама же разбередила.
– Я была кругом не права… Но от всего сердца желаю, чтобы ты нашел в себе мужество это пережить. Ты слышишь меня, Тедди?
– Не надо. Этим именем называла меня она, – он вскинул руку, желая закрыться от ее слов, сказанных таким тоном, словно их произносила не Эми, а Джо, – столько было в них понимания и нежной укоризны. – Подожди, вот испытаешь такое сама, – прибавил он тихо, нервно выдергивая из земли пучок травы.
– Я бы постаралась перенести это мужественно. И, думаю, добилась бы уважения со стороны того, кто не сумел ответить мне любовью, – заявила Эми с самоуверенным апломбом, который выдавал в ней душу, еще не познавшую горестного опыта.