Сети Культа

Московских Наталия

— Да, это… тот самый день. Я думаю, что роль сыграл он, а усугубила все наша недавняя история с болотом дьюгара.

Данталли кивнул.

— Хорошо. Придется воскресить их в памяти. Так подробно, как только сможешь. Смотри на меня и вспоминай об этом. Остальное я сделаю сам.

Аэлин прерывисто вздохнула и отозвалась коротким кивком, честно попытавшись вызволить из глубин памяти давнее злоключение. Первые несколько секунд мысли попросту не желали слушаться, лихорадочно перескакивая на любые другие события, кроме нужных.

—

Мальстен, а если у меня не получится вспомнить, ты…

— Не разговаривай со мной, Аэлин, — строго сказал он, и глаза его вдруг изменили выражение на совершенно непроницаемое, от чего холодок побежал по спине охотницы. Буквально мгновение тому назад она чувствовала, что находится под взглядом человека, хотя, разумеется, отдавала себе отчет, что обращается к данталли. Теперь же на нее смотрело иное существо, которое легко могло проникнуть в самые потаенные уголки ее души. — Не разговаривай со мной, просто пытайся сосредоточиться.

Отвечать молодая женщина не стала. Огромным усилием отогнав неприятное чувство, всколыхнувшееся в ней от тона спутника, Аэлин вновь попыталась вернуться в памяти к тому злосчастному дню.

Что тогда произошло? Сколько ей было лет? Как так вышло, что она оказалась на такой глубине? Нужно восстановить картину полностью, чтобы вспомнить все в подробностях…

Покуда охотница задавала себе вопросы, черная нить, видимая лишь взгляду данталли, протянулась к ее голове, и в сознании Мальстена начали появляться образы.

Там, на реке в дэ’Вере был участок, который Грэг Дэвери всегда наказывал своим детям переходить по берегу, а не переплывать. Он предупреждал детей о глубине и не разрешал им плыть там, даже когда его отпрыски упрямо объявляли себя опытными пловцами. Брат с сестрой злились, однако слушались отца до определенного момента. В тот день они сговорились, что докажут родителям свою самостоятельность и пересекут злосчастный участок вплавь. Аэлин поддержала идею брата: она доверяла ему, считала его отличным пловцом, чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

… руки устали уже на середине участка, и девочка решила, что на мгновение опустится на дно, оттолкнется и сможет продолжить плыть, как ни в чем не бывало, поспевая за братом. Течение было несильным, вода не представляла угрозы… Аэлин верила, что справится.

Она погрузилась под воду, начиная уходить все ниже и ниже. Сейчас должно почувствоваться дно. Вот сейчас…

Аэлин потянулась ногой, готовясь упереться в речной ил, но дна не было. Слишком долго, непозволительно долго.

Девочка испугалась и открыла глаза. Вокруг была лишь толчея зеленоватой мутной воды, в которой угадывалось какое-то движение. Рыба? Или что-то другое… что-то…

Аэлин

посмотрела вниз, надеясь разглядеть дно и оценить расстояние до него, но увидела лишь черный непроглядный мрак, в котором что-то шевелилось. Водоросли? Рыбы? Ответ был неважен — в тот самый момент на дне реки зашевелился ее страх. Аэлин лихорадочно попыталась всплыть, но в ту же минуту осознала, что сделать это быстро у нее не выйдет — слишком глубоко она опустилась, чтобы усталые руки сумели в несколько мгновений вытянуть ее наверх. Какая же здесь глубина?

Легкие загорелись огнем, воздуха не хватало. Судорожно захотелось заплакать, но девочка понимала, что сейчас этого делать нельзя — иначе смерть! Аэлин была уверена, что не выплывет. Она уже ловила холодное дыхание Рорх у себя под ногами — там, в черной, непроглядной глубине реки…

И тогда она почувствовала, как сильная рука Аллена тянет ее на поверхность.

— Айли! — выкрикнул он испуганно, когда голова сестры оказалась над водой. — Айли, с тобой все хорошо? Ты не наглоталась воды? Дышишь нормально?

Девочка не могла ответить — ее душили рыдания, слова застревали в горле, руки и ноги сделались совершенно непослушными и не желали шевелиться. От одной мысли о черной бездне под ногами хотелось вопить, но голос предательски сел от страха и даже крика не мог произвести на свет. Сейчас все желания Аэлин свелись к тому, чтобы поскорее оказаться на берегу, и Аллен, хвала богам, понимал это. Он быстро потянул сестру из воды, побелев от испуга: прежде ему никогда не приходилось видеть ее в таком ужасе.

— Айли, все хорошо. Мы почти выплыли. Вот берег!

Слова брата долетали до девочки словно издалека. Она истово хотела поскорее выбраться из воды и старалась работать одеревеневшими руками и ногами.

«Больше никогда…» — прозвучало в ее сознании, и Аэлин понимала, что теперь эта мысль вряд ли когда-нибудь покинет ее…

Через несколько мгновений Аллен сумел вытащить ее на берег — он и впрямь был хорошим пловцом…

Крупная капля пота скатилась по виску Мальстена. Живые образы в голове Аэлин утягивали за собой в глубины ее памяти. Данталли стиснул зубы, заставив себя не следовать в другие уголки ее сознания. Нужно было набросить мутную пелену забытья на те детали, что вызвали ужас в тот день.

Казалось, одновременно приходилось ломать и крушить собственные воспоминания. Работа с нитями, которые должны были исправить впечатления в чужом прошлом, была болезненной и тяжелой. Чужой страх, чужие переживания перемешивались с собственными чувствами кукловода, и так трудно… так неимоверно трудно было отделить одно от другого!