Севастопольская страда (Часть 1)
Шрифт:
– Посмотрите, мы отступаем, или что это?
– передал он встревоженно трубу Халецкому.
– Может быть, маневрируем, - отозвался Халецкий.
– Маневрируем?.. Как именно и зачем?
Маневрировать совсем не значило отступать и не снимало вопроса об атаке английской кавалерии, поэтому Рыжов снова взял трубу у Халецкого.
Кавалерия англичан стояла так же неподвижно, как и раньше; левее ее виднелся тот самый, по номеру 93-й, шотландский пехотный полк, который собрал около себя батальоны бежавших из редутов турок,
Рыжов понимал, что Липранди еще лучше, чем он отсюда, видел оттуда, с первого редута, и пехотный английский полк и орудия, которые могут осыпать гусар пулями и картечью, если они в самом деле отважатся атаковать бивак кавалерии. И чем больше вглядывался в то, что его ожидало в случае атаки, тем становился спокойнее: рождалась непоколебимая уверенность, что нелепая атака эта будет отменена.
Когда же он совершенно успокоился на этот счет, то тронул лошадь и двинулся шагом вдоль фронта лейхтенбергцев.
Всего за минуту перед этим, гусары, тревожившие его тем, как-то будут они вести себя в бою, теперь становились для него с каждым шагом его лошади, прекрасной вороной кобылы Юноны, обыкновенными гусарами каждого дня. Нахмурясь, он вглядывался привычно инспекторски в посадку каждого и в стойку коней, но вдруг поднял плечи и брови.
– Это что за чучело такое? А-а?
Он заметил, что бок и даже шея одного коня были щедро выпачканы глиной.
– Ты-ы!
– крикнул он гусару.
– Как фамилия?
– Сорока, ваше превосходительство!
– ответил молодой еще гусар.
– Со-ро-ка?.. Скверная ты птица, почему не чистил лошади?
– Выкатался, ваше превосходительство, аж перед тем как сидали на коней, а ночью чистив, - отнюдь не робко объяснил Сорока.
– Кто твой взводный?
– Старший унтер-офицер Захаров, ваше превосходительство!
– заученно, поэтому очень отчетливо отчеканил Сорока.
– Унтер-офицер Захаров!
– позвал Рыжов.
– Я, ваше превосходительство!
– отозвался пожилой, с седеющими у висков баками унтер, сидевший в седле, как влитой.
– Лы-ычки сдеру, слышишь?
– погрозил ему пальцем Рыжов.
– Слушаю, ваше превосходительство, - не моргнув, ответил молодцеватый Захаров.
Как раз в это время Халецкий, который уже принял было невольно позу за дело, правда, но совсем не вовремя получающего замечание, увидел скакавшего к ним в карьер всадника.
– Кажется, какой-то адъютант командующего, - сказал он Рыжову, показав на всадника подбородком, и Рыжов, мгновенно обернувшись, замер.
Всадник, пехотный штабс-капитан, был действительно послан Липранди. Подскакав, он переводил глаза с одного кавалерийского генерала на другого, не зная, который из них Рыжов, но, заметив три звездочки на погоне более старого, отрапортовал без запинки:
– Командующий отрядом, генерал Липранди, приказывает вам, ваше превосходительство, сейчас же вести бригаду
– Как, сейчас же в атаку?
– опешил Рыжов.
– Приказано - с места в карьер, ваше превосходительство, - дополнил штабс-капитан.
– Нельзя с места в карьер на дистанцию в полторы версты!
– строго, как истину, которую не мешает знать даже и штабс-капитанам, не только пехотным генералам, сказал Рыжов, поглядел на Халецкого и добавил решительно: - Где генерал Липранди?
Штабс-капитан указал рукою. Липранди спустился уже с холма Канробера, и вся кавалькада его стояла метрах в четырехстах от передних рядов гусар.
Рыжов подобрался и, точно желая показать пехотинцу-адъютанту, на какую дистанцию можно пускать кавалерию с места в карьер, дал Юноне шпоры. Нагнув голову, кобыла помчалась вскачь, сразу оставив далеко за собою лошадь адъютанта.
Оставляя свою бригаду, Рыжов успел только крикнуть Халецкому: "Рысью, вперед!" - и показать направление: полки должны были проезжать мимо Липранди, и Рыжов вполне надеялся на свою Юнону, что она их догонит.
Липранди удивился, увидев перед собой старого генерала с красным и потным лицом и сердитыми глазами.
– Прошу дать мне колонновожатого!
– закричал Рыжов.
– Я не знаю местности!
– Как так не знаете?
– удивился Липранди.
– Видите, вон артиллерийский парк англичан?
– указал он рукою на тот самый кавалерийский бивак, который изучал в трубу Рыжов,
– Парк?
– удивился и Рыжов.
– Значит, там парк?.. Прошу дать мне в провожатые вот капитан-лейтенанта!
– кивнул он на Виллебрандта.
– Как севастополец он знает, конечно, здешнюю местность.
– Простите, ваше превосходительство, я не могу с вами...
– весьма решительно отказался Виллебрандт.
– Я приказал Уральскому полку идти вместе с вами...
– сказал между тем Липранди.
– И донской легкой батарее вас поддержать.
Рыжов невольно оглянулся, услышав в это время пронзительное гиканье и лихой топот: карьером мчался, справа по шести, Уральский полк.
– Я могу ехать с вами!
– вдруг сказал какой-то капитан генерального штаба, бывший в свите Липранди.
– Благодарю покорно!
– наклонился в его сторону Рыжов, взял под козырек, прощаясь с Липранди, и помчался догонять свою бригаду, стараясь в то же время не обгонять капитана и своего адъютанта, поручика Корсакова.
III
Полки перешли уже на большую рысь, когда поровнялся с лейхтенбергцами Рыжов, но не больше как через полминуты Юнона, одна из резвейших лошадей во всей 6-й кавалерийской дивизии, догнала лошадь Халецкого, который вел бригаду в атаку.
Капитан свиты Липранди, - его фамилия была Феоктистов, - припав на скаку к луке, указывал блестевшей шашкой направление, наиболее удобное и короткое, но ряды мчались расстроенные.