Севастопольская страда (Часть 2)
Шрифт:
Проводником у греков был мичман Макшеев с тридцатью матросами, которые, овладев батареей осадных орудий, тут же заклепали все орудия и перебили прислугу. Сам Гордон был ранен двумя пулями, его помощники капитаны Броун и Викар - убиты.
В ту же параллель, но только с левого фланга, вышла и другая половина отряда Будищева в двести шестьдесят человек, которыми командовал лейтенант Астахов. Эти выбили остальную часть прикрытия параллели и захватили в плен подполковника и несколько рядовых.
Бирюлев захватил свою
Успех этой ночи был бы полный, если бы у Хрулева оставалось еще в резерве хотя бы столько же батальонов, сколько их было введено в бой, но им брошены уже были в схватку все силы, между тем как Боске направлял из своего корпуса к месту разгрома своих передовых полков новые полки.
Хрулев посылал адъютанта за адъютантом, чтобы били отбой и отступали и без того уже зарвавшиеся батальоны камчатцев и днепровцев, но солдаты не верили, они говорили:
– Не таковский генерал Хрулев, чтобы приказывал отступать! Держись, братцы, это не иначе, как измена!
Горнисты трубили отбой, но солдаты говорили, заслышав сигналы:
– Это - одна видимость, будто наши горнисты? Что же, или французы не умеют по-нашему дудеть? Вполне в состоянии!
Тогда Хрулев вспомнил об иеромонахе и послал передать ему свой приказ, чтобы он внушил солдатам, что отступать надо и время, что этого действительно требует от них он, генерал Хрулев.
Ординарец-юнкер Чекеруль-Куш был послан за этим прямо туда, в траншеи французов, потому что <спаси, господи, люди твоя> слышали не только на Камчатке, но и на Малаховом, и сам Хрулев, который славился своею исключительно звонкой командой, удивился, что может быть у человека такой исполинский голос, как у этого монаха.
Однако не прошло и несколько минут, как сам Иоанникий в сопровождении Вити огромным черным видением заколыхался перед Хрулевым.
– Ваше превосходительство, честь имею явиться, юнкер Зарубин! отрапортовал Витя, доставив наконец-то монаха к командиру отряда.
Но монах, клобук которого съехал набок, а левый рукав рясы висел клочьями, заметно потный и даже как будто бледный от быстрой ходьбы, возгласил тут же сам, не дав ничего сказать Хрулеву, сидевшему на барабане:
– Ваше превосходительство, резерву нам дайте, а то как бы не вышибли нас из третьей траншеи!
– Резерва у меня нет, - улыбнулся его фигуре, голосу и неожиданной в устах монаха просьбе Хрулев.
– Как же так нет?
– неодобрительно отозвался монах.
– Вот нет, и все... И удерживать траншеи французские нам незачем, добродушно сказал Хрулев и добавил: - А что с вашей рясой, батюшка? Порвали где-то?
– Ряса что - пустяк! А вот извольте от меня три штуцера французских получить, - метнулся несколько назад монах и, подняв с земли положенные им штуцеры, поднес
– Час от часу не легче!
– усмехнулся Хрулев.
– Где же вы их взяли?
– Эти два вырвал сам у зуавов из рук, спас их тем от греха, а вот третий, - это уж, грешен, взял у зуава убитого... Этим вот самым штыком рясу он мне пропорол, зуав!
– Вот как! Не ранены?
– Бог спас! Епитрахиль на мне: ее он пробить не мог... А на месте положил зуава этого вот этот солдатик шустрый, - показал монах на Витю.
– Вы?
– обратился к Вите Хрулев.
– Так точно, ваше превосходительство!
– Чем же вы его и как?
– Штыком в бок, ваше превосходительство!
– Молодчина!
– Рад стараться, ваше превосходительство!
– Вот что, батюшка... Положение наше мне известно, - обратился к монаху Хрулев.
– Большая убыль офицеров... Солдаты наши не хотят уходить из занятых траншей, а уходить надо. Сейчас же идите и передайте им мой приказ отступать. Резерва нет, удержать занятое мы не сможем, когда на нас напрут большой силой, - значит, отступать. Поняли?
– Слушаю, ваше превосходительство!
– совсем по-строевому ответил монах.
– Кстати, как ваше имя, батюшка?
– Аника-воин!* - сказал монах и тут же отошел исполнять приказ генерала, как бы опасаясь еще каких-либо расспросов, отнимающих нужное время.
_______________
* А н и к а - в о и н, или О н и к а, - легендарный русский
богатырь.
Витя обернулся к нему, очень красноречиво всем своим телом показывая, что хотел бы броситься вслед за ним, и Хрулев это заметил.
– Юнкер Зарубин, - сказал он, - идите с ним вместе, а то я боюсь, что его придется еще раз спасать от напрасной смерти!
– Есть, ваше превосходительство!
И Витя со всех ног побежал за Аникой-воином.
III
Что Аника был действительно воин, в этом Витя уже не сомневался после того, что произошло перед его глазами.
Когда монах допел: <И твое-е сохраня-я-яй крестом твоим жи-и-тель-ство-о!>, и Витя, добежав, шагал за ним следом, он выхватил из кармана рясы свой крест накладного серебра и ринулся в горячую схватку с таким широкогорлым <ура-а-а>, какого не накричать было и целому батальону солдат.
Это был, может быть, самый сокрушительный момент боя. Камчатцы устремились за своим горластым полковым попом неудержимо и разметали зуавов... Однако, отскочив назад прославленными в западных газетах прыжками барсов, зуавы, как это было принято у них, открыли частую штуцерную пальбу по наступающим, и одна из пуль случайно попала как раз в середину креста, который все держал над головой в вытянутой руке монах. Вся верхняя часть креста отлетела отбитая, в руке же осталось от креста только то, что захватили и крепко зажали пальцы, да боль от контузии.