Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Джейкс Джон

– Может быть, нам лучше обсудить это в библиотеке?

– Идем, Билли, – сказала Констанция, вставая и похлопывая сына по плечу.

– Билли… – Орри улыбнулся. – Вы его так зовете?

Констанция кивнула.

– Когда брат Джорджа дома, он у нас Большой Билли, а это – Маленький Билли. Иногда возникает путаница, но нам нравится.

Уильям слегка надулся:

– Не всем нравится.

– Он прав, – согласилась Констанция, состроив сыну милую гримаску. – Стэнли утверждает, что это недостойно.

– Поэтому нам и нравится, – сообщил Джордж, поднимаясь со стула.

Орри

засмеялся громко и непринужденно. И на одно короткое мгновение ему показалось, что старые добрые времена все-таки вернулись.

* * *

– Ты говоришь, рана Билли хорошо заживает? – спросил Орри, когда Джордж закрыл за ними дверь библиотеки и зажег лампы.

– Так мне написали. Они с Бретт счастливы, даже если несчастна страна. – Он достал из шкафчика стаканы и графин. – Думаю, виски нам не помешает.

Он налил две солидные порции, даже не спрашивая, хочет ли того Орри. Старина Пенёк все тот же, подумал Орри. Не теряется в любой ситуации.

– Да, страна действительно несчастна, – согласился Орри, беря стакан с виски.

Он выпил половину в три глотка. В животе разлилось приятное тепло, даря немного покоя. Достав из кармана ключ, он отпер принесенную из холла сумку и открыл, чтобы показать деньги.

– Как я и говорил. Поэтому я и привез это.

Джордж взял одну пачку, на мгновение потеряв дар речи. Потом негромко произнес:

– Это очень благородный поступок, Орри.

– Деньги твои. Думаю, ты заслуживаешь их больше, чем правительство Монтгомери. Которое, кстати, состоит из людей солидных и весьма консервативных.

– Это я заметил. Джефф Дэвис. Алек Стивенс из Джорджии…

– Крикуны из Южной Каролины, включая нашего общего друга, юного мистера Задиру), – (при упоминании о Хантуне Джордж скривился), – остались не у дел, и им это очень не нравится.

– А почему они не вошли в правительство?

– Толком не знаю. Но могу предположить, что консерваторы сочли неуместной их склонность к крайним мерам. Вероятно, просто испугались, что с таким приобретением респектабельности у нового правительства поубавится. В любом случае мне бы не хотелось, чтобы твои деньги конфисковали люди, чьи взгляды полностью противоположны твоим.

Джордж бросил на него лукавый взгляд:

– А как насчет твоих взглядов?

– Разрази меня гром, если я теперь это знаю, Пенёк! – воскликнул Орри, тяжело опускаясь в кресло.

Джордж закрыл сумку и сел к письменному столу, на котором по-прежнему стоял осколок метеорита.

– Ладно, – сказал он, машинально беря в руки темно-коричневый конус, – но от своих слов я не отказываюсь. Ты совершил чрезвычайно благородный поступок.

Орри смущенно улыбнулся и поднял стакан в знак приветствия, но уже скоро его невеселая улыбка угасла.

– Это тот самый, который ты нашел в холмах над Академией? – спросил он, кивнув на шершавый кусок железа в руках Джорджа.

– Да.

– Я так и подумал. Вспомнил, как ты тогда говорил. О том, что звездное железо способно разрушать семьи, состояния, правительства – весь установленный порядок вещей. Ты говорил о чести. Но ее так мало у обычных людей,

а еще меньше, – с мрачной иронией добавил он, – может быть, у одного-двух на целое столетие – у политиков, готовых объявлять новые крестовые походы ради своих священных целей. Но если война все-таки начнется, такие заводы, как твой, будут ответственны за уничтожение даже тех крох чести, которые еще остались. Купер давно это понял. Он пытался заставить нас прислушаться, а мы отказывались. Если начнется война, а все к тому идет, это будет совершенно новая, всеобщая война, о которой говорил Мэхен. Сражения не только на фронтах, но и повсеместно. – Он покачал головой; усталость и слишком быстро выпитый виски привели его в состояние странной легкости, при которой мысль летит свободно, а слова находятся сами собой. – А какие ресурсы есть на Юге для такой борьбы? Только некое представление о будущем, которое уже теперь видится жалким и безнадежно отсталым. А еще наше хваленое красноречие, наши лозунги и наши солдаты.

– Офицеры с Юга всегда были сливками армии, не забывай.

– Ну да, – кивнул Орри. – И под их начало встанут толпы задиристых фермеров, которые будут драться как настоящие дьяволы, хотя никто из них и слыхом не слыхивал ни о Мэхене, ни о Жомини и по иронии судьбы никогда не имел ни единого раба. Тогда против чего они будут воевать? Против вас. Против миллионов и миллионов ваших конторских служащих и механиков. Против ваших адских заводов… – Следующие слова он произнес едва слышно: – Война нового типа…

Он надолго замолчал, а когда снова заговорил, в голосе его звучала нескрываемая горечь.

– И не важно, как эта война начнется и как закончится, не важно, какая сторона продиктует условия, а какая их примет, – все равно мы все проиграем. Мы сдались, Джордж. Мы позволили безумцам захватить власть.

Орри откинул назад голову и влил в рот остатки виски. Потом закрыл глаза и вздрогнул. Джордж медленно и очень аккуратно поставил осколок метеорита на стол и внимательно посмотрел на друга.

Орри открыл глаза. Ему показалось, что он слышит какой-то отдаленный шум.

– Да, безумцам, – задумчиво проговорил Джордж. – Но что мы могли сделать?

– Не знаю. Купер всегда нас предупреждал, рассказывал об идеях Бёрка. – Орри попытался вспомнить точную цитату. – «Когда дурные люди объединяются, хорошие тоже должны сплотиться, иначе они падут поодиночке…» – Он резко встал и потянулся к графину с виски. – Я не знаю, что именно мы могли бы сделать, но точно знаю, что мы не задали этот вопрос вовремя и во весь голос. Или, во всяком случае, не задавали его достаточно часто.

Он наполнил свой стакан и снова выпил разом больше половины. Джордж задумался над словами друга.

– Это уж очень простой ответ, – наконец покачал он головой. – Может быть, чересчур простой. Все так запуталось. Мне иногда кажется, что один человек слишком ничтожен и слаб. Как он может что-то изменить, когда ему противостоят такие могучие силы? Которых он не только не понимает, но даже не распознает?

В ответе Орри прозвучала та же угнетающая правда, которую он высказал несколько мгновений назад.