Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Джейкс Джон

– Я сказал «вроде него». Корабль, способный нести тяжелое вооружение, построенный специально для того, чтобы вести бой. Мощный крейсер, который сможет наносить удары по кораблям северян. – Купер исподлобья посмотрел на жену. – И благодаря моему опыту, полученному здесь, в Чарльстоне, министерство хочет, чтобы я изучил возможности строительства таких кораблей в Британии.

– Но это значит, что нам придется взять с собой детей.

– Да, и мы должны быть готовы пробыть там год, а то и больше.

– О, Купер, как же так? Вся эта затея неправильная!

–

Если не провальная изначально, – кивнул он, мысленно представляя себе шумный, пылающий огнями завод Хазардов. – И все же, пусть я и не могу толком объяснить причину, я чувствую, что непременно должен туда поехать. Нет, скажу тебе совсем откровенно: я хочу поехать.

Юдифь снова всмотрелась в его лицо:

– Хорошо. Мне противна сама эта идея, и я не смогу понять твою логику, если, конечно, она вообще есть, но ты знаешь, что я никогда тебя не оставлю. Полагаю, ты уже заказал билеты на пароход.

– Заказал. Мы отплываем из Саванны в следующую пятницу.

Он обнял жену и прижимал к себе, пока она плакала.

На следующее утро Купер наблюдал за тем, как на верфи Джеймс-Айленда устанавливали железный флагшток. После того как шест и тросы были закреплены на месте, двое из работников верфи развернули огромный флаг, который состоял из трех горизонтальных полос – красных сверху и снизу и белой посередине и семи белых звезд в верхнем углу на синем фоне.

Купер был поражен, насколько новый флаг похож на тот, что остался у государства, из которого вышли мятежные штаты. Даже разрывая союз и заявляя о своей независимости, мы не можем полностью разорвать все нити, подумал он, глядя, как звездно-полосатый флаг взвился по флагштоку и, подхваченный ветром, затрепетал на фоне ясного неба.

Глава 69

Ранним утром следующего дня по проселочной дороге в Южной Алабаме в сторону Монтгомери, то и дело натыкаясь на ухабы, тащилась закрытая карета. На запятках и на крыше громоздились десятки сундуков, саквояжей и баулов. Лошадьми правил Рекс. Внутри, устроившись за откидным столиком из полированного дуба, работал Хантун. Он наконец-то получил небольшую должность в правительстве, и пока его это вполне устраивало. Разумеется, он не сомневался, что в скором будущем добьется более влиятельного поста. Ему повезло гораздо больше, чем многим другим южнокаролинским лидерам. Боб Ретт, к примеру, так и не смог стать кандидатом в президенты Конфедерации из-за своих слишком радикальных взглядов.

Чтобы проявить себя, Хантун был готов пойти на определенный риск. Все время последнего, самого утомительного отрезка их путешествия из джорджиевского Колумбуса в Монтгомери он составлял текст меморандума для конгресса Конфедерации. Главный упор Джеймс решил сделать на консерватизм временной конституции нового государства. По своему содержанию и стилю написания она слишком напоминала старую конституцию, за исключением того, что рабство теперь было защищено законом. Удивительно, однако, что новая конституция запрещала ввоз рабов из Африки. Разумеется, это условие требовалось изменить.

Кроме того, Хантун в своем меморандуме

призвал вновь созданную конфедерацию называть себя Соединенными Штатами Америки, тем самым демонстрируя всему миру, что именно они представляют собой настоящее конституционное правительство на континенте. Хантун доказывал, что только янки на самом деле извращают главные принципы отцов-основателей.

В данный момент Хантун уже добрался до заключительных выводов. Написав: «Мы должны доказать, что аристократия может управлять лучше, нежели чернь», он вдруг остановился. Возможно, потому, что взглянул на жену и отвлекся от плавного течения мыслей.

Откинувшись на мягкую спинку сиденья, Эштон задумчиво смотрела в окно на пробегавшие мимо прекрасные хлопковые поля, вдоль которых вилась дорога. Несмотря на пыль и общий беспорядок, неизменно сопровождающие любые переезды, выглядела она чертовски соблазнительно, отметил Хантун. Он почувствовал, как откликнулось его тело, и вспомнил, что прошло уже больше месяца с тех пор, как ему было позволено насладиться интимной близостью. Похоже, эта сторона их брака Эштон больше не занимала.

Хантун откашлялся.

– Дорогая, я что-то застрял. Может, ты поможешь мне сформулировать заключительную часть?

Он протянул ей последний из густо исписанных листов. Надув губки, Эштон оттолкнула его руку:

– Мне совсем неинтересна вся эта глупая болтовня, Джейми.

Напряжение под столиком ослабело. По выражению лица мужа Эштон поняла, что позволила себе лишнее. Она наклонилась к Хантуну так, чтобы он ощутил ее затянутую в корсет грудь рукавом.

– Монтгомери будет для нас прекрасным опытом. И главное тут вовсе не многословие, не философские изречения, а власть, которую мы… которую ты скоро получишь. Мы долго ждали такой возможности и не должны растрачивать ее на бесполезные усилия.

Эштон почувствовала нарастающее волнение – мысли о власти всегда возбуждали ее. Если ее муж не сможет подняться так высоко или так быстро, как она рассчитывала, то в Монтгомери наверняка найдутся другие, достойные ее расположения. В Монтгомери или в Ричмонде, тут же мысленно уточнила Эштон, уже давно ходили разговоры о том, что столицу скоро перенесут из хлопкового пояса в Виргинию.

Этот разговор, как и долгий период воздержания, последовавший за внезапной смертью Форбса, разгорячил ее. И даже если ей не слишком нравился муж, сейчас он мог бы вполне сгодиться.

– Джейми, Джейми… да отложи ты свои дурацкие бумажки! Разве ты не видишь, как я ужасно по тебе соскучилась?

– Правда? Я как-то и не заметил…

Его ирония была лишь мгновенной рисовкой. Одним прикосновением руки Эштон заставила его дрожать от нетерпения, да и сама была немало удивлена внезапностью и силой своего желания.

Хантун опрокинул ее на противоположное сиденье, одну руку прижав к ее груди, а другой забираясь под юбки. Ужасный, грубый человек, подумала Эштон. Но он мог ей послужить. Она закрыла глаза и представила себе праздничный бал, на котором она очаровывает президента Дэвиса своим умом и красотой.