Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Джейкс Джон

Бент почти не видел окрестностей, по которым ехала двуколка. Его ум лихорадочно обдумывал то решение, которое его вынуждали принять, домысливая для себя все новые и новые оправдания. Возможно, южные лидеры не так уж плохи, как он всегда думал. Они ненавидели черномазых так же, как он, что говорило в их пользу. А во время пребывания в Ричмонде Бент обнаружил, что может слиться с местным населением, не вызывая подозрений. Там, в Конфедерации, непременно должно найтись место для него; на Севере такого места больше не было.

И все же у него хватало здравомыслия, чтобы

понимать, чем обернется его дезертирство. Сформированное там правительство, а точнее говоря, армия, скорее всего, не возьмет его на службу. На самом деле он сам не хотел просить их об этом. Хотя он был далеко не первым, кто решил сменить сторону в этой войне, они все равно не будут ему доверять, а значит, дадут какой-нибудь незначительный пост, если вообще дадут. Во-вторых, он никогда не откроет ни своего настоящего имени, ни своего прошлого. Это повлекло бы за собой множество вопросов, требующих объяснения.

Нет, ему придется искать другой способ выжить. Когда воздух стал жарче, а дорожная пыль – гуще, в голову вдруг пришел один такой способ. Бейкер упоминал о некоем человеке, участвующем в заговоре против Дэвиса с целью создания второй Конфедерации. Как же его зовут? После нескольких напряженных минут имя наконец всплыло в памяти. Ламар Пауэлл. По словам Бейкера, это могли быть всего лишь слухи, однако пара вопросов вреда не принесет.

В сонном городке Порт-Тобакко старый лодочник, у которого половина лица была неподвижна после перенесенного удара, сказал Бенту:

– Да, я могу тайно перевезти вас в Виргинию за такую сумму. Когда собираетесь вернуться?

– Надеюсь, никогда.

– Тогда позвольте угостить вас стаканчиком, отметим это событие, – сказал старик, усмехнувшись половиной рта. – Отправимся в путь, как только сядет солнце.

Глава 85

– За ними! – во все горло закричал Чарльз и пустил Бедового по узкой сельской тропинке. Держа карабин в левой руке, он быстро приближался к четверым встревоженным янки, которые выехали из рощи в полумиле от них. – Надо поймать одного! – крикнул Чарльз своему товарищу, скакавшему на два корпуса сзади.

Это был новобранец из очередного пополнения – восемнадцатилетний крестьянский парень, веселый и добродушный, который весил примерно двести тридцать фунтов. Как он сам говорил, у него было только два желания: «любить много южных девушек и рубить головы янки».

Звали его Джим Пиклз. В разведку его определили только потому, что сочли слишком грузным и неизящным для регулярной службы, вероятно решив, что он со своим весом будет постоянно ломать спины лошадям. Его прикрепили к старшему по званию разведчику, настоявшему на том, чтобы он называл его Чарли, а не майор Мэйн, как раз перед тем, как кавалерия Стюарта начала свой рейд из Виргинии на север, отделившись от основной армии, которую Лонгстрит вел на вражескую территорию.

Три бригады – Хэмптона, Фица Ли и та, которой после ранения Руни Ли командовал полковник Чамберс, – перешли Потомак в ночь на двадцать седьмое июня. Они двигались почти строго

на север, вдоль восточной стороны горного хребта, подчиняясь довольно неопределенному приказу генерала Ли. Предполагалось, что по усмотрению Стюарта они обойдут армию Союза, где бы она ни находилась, по пути добывая сведения и провизию. Добыть последнее им уже отчасти удалось, вместе со ста двадцатью пятью захваченными повозками, а вот с первым все обстояло гораздо хуже. Они продвигались вперед, ничего не зная о расположении главных сил федералов.

Чарльз слышал недовольные разговоры на эту тему; поговаривали, что Джебу просто захотелось выкинуть какой-нибудь эффектный трюк, вроде кампании на полуострове, которая прославила Джорджа Макклеллана, заставив толпу почитателей устилать цветами их дорогу по возвращении в Ричмонд. Репутация Стюарта была изрядно подмочена в Бренди-Стейшн, когда он так увлекся смотрами, что не заметил наступления северян. Может быть, он думал, что стремительный выход в тыл северной армии смоет позорное пятно.

Тридцатого июня они вошли в Пенсильванию. Надеясь встретить армию генерала Ли, вместо этого в Хановере они наткнулись на янки и после короткой яростной стычки уже наконец смогли прочесть в местных газетах первые надежные сведения о вторжении в штат Ли и Лонгстрита.

Вскоре начала повторяться все та же история. Нехватка продовольствия. Недостаток сна или полное его отсутствие. Форсированные марши, когда люди засыпали в седле или просто падали на землю. А Чарльза снова терзали мысли о Гус. Он отчаянно хотел увидеть ее, но все время спрашивал себя, разумно ли это.

Они миновали Довер и Карлайл, а потом всю ночь ехали еще двадцать с лишним миль в сторону Геттисберга, где армия не по своей воле вынуждена была вступить в нежелательное сражение. Говорили, что случилось это из-за того, что Ли так и не получил сведений от Стюарта о точном местоположении противника.

Теперь было уже второе июля. Примерно в пяти милях к югу от того места, где Чарльз и Джим Пиклз наткнулись на четверых янки, грохотали пушки, в небо поднимался сизый дым. За рощей, из которой появились всадники в синих мундирах, висело огромное облако пыли. Изучив примитивную карту, Чарльз решил, что какая-то крупная кавалерийская часть движется в сторону Хейгерстауна, но решил убедиться, что это действительно так. Он рассудил, что Хэмптону тоже захочется это узнать, поэтому и намеревался взять в плен одного из янки.

Несясь галопом за четверкой всадников, он чувствовал, как понемногу отступает усталость. Прошлой ночью он совсем не спал, а утром, когда вся кавалерия отдыхала, произошло событие, которое заставило изрядно поволноваться. Генерал Хэмптон, отправившись в одиночку изучить местность, неожиданно столкнулся с солдатом из Шестого Мичиганского. Карабин рядового дал осечку, и Хэмптон, как галантный южанин-дуэлянт, дал ему время перезарядить оружие. Но пока тот возился с зарядом, сзади подкрался второй янки, лейтенант, и нанес Хэмптону подлый удар саблей по голове. Потом рядовой выстрелил и задел генерала. Галантность перестала быть полезной привычкой.