Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Не успела Констанция опомниться, как Бретт схватила метеорит, чье значение понимали все в доме, резко развернулась и швырнула его в ближайшее окно. Со звоном разбив стекло, он приземлился на освещенную солнцем лужайку. «Джордж мне никогда не простит, – в панике подумала Констанция. – Надо немедленно его найти». Она тут же устыдилась своих мыслей, ведь сейчас намного важнее было поддержать сестру Орри.
Уронив письмо на пол, Бретт упала в кресло, скрестила руки на коленях и снова заплакала, низко опустив голову. Констанция с трудом
– Я… Мне так жаль… Я найду… звездное железо… Я знаю, Джордж им так дорожит… Просто это… это…
Больше Констанция ничего не поняла.
На какой все-таки потрясающей женщине женился Билли, подумала она полчаса спустя. Смогла бы она сама держаться с таким же мужеством перед тем, что сейчас предстояло сделать Бретт?
– Нужно пойти к Мадлен, – сказала Бретт. – Она у себя в комнате?
– Да, хотела почитать, – кивнула Констанция. – Мне пойти с тобой?
– Спасибо, но, думаю, будет лучше, если я сама.
Бретт медленно прошла мимо стола. После десятиминутных поисков метеорит был найден садовником и возвращен на прежнее место, но она уже знала, что ненависть к этому предмету и ко всему, что он собой олицетворял, не пройдет до конца ее дней.
В коридоре она схватилась за недавно отполированные перила лестницы, чтобы не упасть, и посмотрела наверх. Перед глазами появилось лицо Орри, и к горлу подступили новые слезы, но она сдержалась и поставила ногу на первую ступеньку.
Ей показалось, что она поднималась целую вечность, еще никогда в жизни ей не приходилось совершать такого долгого и трудного путешествия. Наконец она повернула к комнате Мадлен, дверь была приоткрыта. Бретт увидела освещенный солнцем ковер; окна комнаты выходили на поросшие горным лавром холмы. Когда она постучала, ее рука дрожала.
– Да, входите! – весело откликнулась Мадлен.
Ну же, вперед, подумала Бретт. Это был молчаливый крик. «Вперед!» Ей хотелось убежать.
– Кто там?
Шурша юбками, Мадлен подошла к двери и распахнула ее. Другой рукой она держала тонкую книгу с тисненным золотом корешком, зажав указательный палец между страницами. На ней было одно из ее любимых платьев из синего шелка, которое казалось почти черным из-за глубокого темного цвета.
– Бретт! Входи же! Я как раз читала По. Одно из любимых стихотворений Орри… Милая, что случилось? – спросила она, заметив, что девушка плакала. – Билли стало хуже?
– Это не из-за Билли. Орри…
В темных глазах Мадлен мелькнул страх. Улыбка погасла. Она прижала книгу к груди, словно защищаясь ею. Письмо в руке Бретт она уже заметила.
– Что-то стряслось в Ричмонде?
– Орри не… не был… в Ричмонде… – Почему она медлит, ведь так только затягивается мучение их обеих. – Это от Джорджа… Боюсь, новости очень плохие…
Все еще не веря, Мадлен взяла письмо и отошла к освещенному солнцем эркеру, повернувшись спиной. Бретт ждала у двери и видела,
Дочитав первую страницу, она принялась за вторую. Первым признаком какой-то реакции стала складка на ткани ее платья, когда она резко повернулась к Бретт и гневно спросила:
– Линии обороны Питерсберга? Но как он оказался у Питерсберга?
– Хотелось бы мне знать…
Мадлен заставила себя вернуться к письму. Видя ее в профиль, Бретт заметила, как в солнечном свете блеснула слеза. Книга выпала из руки Мадлен, с мягким стуком ударившись о ковер. Она стояла очень прямо и от этого казалась выше ростом, словно по какой-то причине встала на цыпочки.
Вдруг ее пальцы смяли письмо.
– Орри! – вскрикнула она и упала на бок.
– Кэтлин! – закричала Бретт, выглянув в коридор. – Кэтлин… кто-нибудь! Принесите нашатырный спирт!
Снизу донеслись взволнованные голоса. Бретт снова повернулась, с ужасом глядя на Мадлен, лежавшую на персидском ковре. Она уже очнулась после короткого обморока, но не встала и, лежа на боку, неловко опиралась на руки. Тело ее сотрясала сильная дрожь, рот был полуоткрыт, а когда она посмотрела на Бретт, то не узнала ее.
Это было нестерпимо. Несколько секунд Бретт стояла неподвижно и не могла сдвинуться с места, чтобы помочь своей невестке. Она не могла даже говорить. Билли судьба пощадила, но ее брат погиб, и боль от этой утраты была безжалостна. А что же должна чувствовать Мадлен? Найдет ли она в себе силы, чтобы жить? Или хотя бы одну причину, чтобы попытаться?
Глава 125
В воскресенье, девятнадцатого февраля, Чарльз проснулся на рассвете. Ему снилась Августа.
Это случалось часто. И пробуждение не избавляло от печали снов, не прогоняло ее образ. Она постоянно присутствовала рядом, каждый день прокрадываясь в его мысли…
Зевая, Чарльз взял легкую кавалерийскую саблю и с трудом потащился вниз по лестнице. В кухонном домике он нашел кофейник только что сваренного кофейного эрзаца, смешанного бог весть из чего. Никого из негров в кухне не было. Он выпил полчашки напитка, по вкусу напоминающего древесные опилки, больше проглотить не смог, остатки выплеснул за дверь.
Потом вернулся к дому, зашел на веранду и придвинул старое кресло к стене. Отсюда можно было наблюдать за аллеей между деревьями, которая вела к речной дороге, и за самой дорогой, освещенной зимним солнцем. Достав из заднего кармана тряпку, он нагнулся к краю веранды, чтобы взять щепотку песчаной почвы. Высыпав песок на тряпку, он смочил его слюной, снова сел в кресло, вынул саблю из ножен и начал полировать потускневший клинок.
Тишина казалась наполненной ожиданием. Оно ощущалось со вчерашнего дня, когда по округе разлетелись ужасные слухи о том, что позапрошлой ночью была сожжена Колумбия.