Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Никто не возразил против этого плана и даже не сделал ни одного замечания; люди были слишком измучены, чтобы задавать пустые вопросы, да и предложение Кастера звучало вполне разумно.
Волосы и усы генерала были присыпаны пеплом; на скуле виднелось пятно чьей-то крови. В блестящих глазах отражался все еще горевший костер.
– Прежде чем уйдем отсюда, – снова заговорил Кастер, – мы должны уничтожить эту деревню. Полностью. Венейбл…
– Сэр?
– Возьмите столько людей, сколько нужно, и отберите из табуна достаточно лошадей, чтобы хватило посадить пленных. Вы все, джентльмены, можете взять себе любого скакуна в этом табуне. А потом я хочу, чтобы Годфри… где Годфри? А, вот вы. Годфри,
– Да, сэр?
Лейтенант Годфри отер грязь с уголка рта. Чарльз вдруг услышал какой-то странный звон в ушах, он как будто уже знал, что сейчас услышит.
– Остальных лошадей убить.
– Генерал… – пробормотал Годфри. – Сэр… но их больше восьми сотен!
– И что с того, Годфри? Мы не должны оставить краснокожим тварям ни одной лошади. Убейте всех.
Вот так этот серый день обернулся настоящим кошмаром. Прислонясь к стволу дерева, из которого торчала обломанная стрела, Чарльз крутил барабан своего кольта, вкладывая в него патроны. Мимо торопливо пробежал Ромеро.
– Сеньор Чарли, вы бы помогли с лошадками-то, а? Чем быстрее мы с этим покончим, тем скорее уберемся отсюда.
– Оставь его, Ромео! – крикнул Джо Калифорния, деловито стряхивая грязь с висящего на поясе скальпа. – Чарли сейчас не в себе!
Звон в ушах усилился. Нетвердой походкой Чарльз подошел к костру. От жара на его грязном лице выступил пот. Он закрыл глаза, вспоминая, как Бедовый, уже смертельно раненный, спас его в Виргинии; как снег за ними окропляло его кровью, когда серый нес своего седока под защиту укреплений.
Восемьсот лошадей. Восемьсот… Он просто не мог поверить, что кто-то способен сотворить такое, да еще после уже устроенного здесь погрома.
Пошатываясь, он обошел костер, обжегшись правой щекой, а потом просто стоял и смотрел, как Венейбл и его люди сначала выбрали пятьдесят пять лошадей, а потом согнали их в наспех сооруженный загон между деревьями. После этого Венейбл снова присоединился к лейтенанту Годфри и четырем собранным им отрядам, которые уже рассредоточивались вокруг табуна, окружая испуганных животных.
По приказу Годфри кавалеристы сделали из веревок лассо и постепенно приближались к лошадям, намереваясь ловить их по одной. Индейские пони чувствовали чужой запах – запах белого человека, – и он им не нравился. Они нервно округляли глаза и встряхивали гривами.
Лассо взлетели в воздух. Один из солдат набросил свое на красивую гнедую кобылу и крикнул кому-то, чтобы тот подошел с ножом и перерезал ей горло. Лошадь попятилась и встала на дыбы, ударив солдата в лоб копытом. Кровь хлынула ему в глаза, он упал на спину, и его бы точно затоптали, если бы товарищи не поспешили оттащить его.
Минут пятнадцать они безуспешно бросали веревки с петлями и сверкали ножами, но лошади, разъяренные ненавистным солдатским запахом, лягались, кусались и убегали в сторону.
– Позовите генерала! – крикнул Годфри.
Чарльз по-прежнему стоял у костра и наблюдал за тем, что происходит. Подъехал Кастер верхом на Денди.
– Мы не можем подойти к ним близко, генерал, – сказал ему лейтенант. – Что делать?
– У нас теперь достаточно зарядов, – раздраженно ответил Кастер, – воспользуйтесь ими! – Он выхватил один из своих пистолетов и выстрелил двум лошадям в головы; животные с душераздирающим ревом рухнули на землю. – Неужели я всегда должен сам показывать вам, как делать свою работу? – закричал Кастер, чуть не наехав на Годфри, когда галопом помчался обратно к деревьям.
– Винтовки! – приказал лейтенант.
Солдаты бросились за оружием. Генри Венейбл расстегнул грязное пальто для большей свободы движений и достал из кобуры револьвер.
– У кого револьверы,
Венейбл решительно подошел к крепкой темно-рыжей лошади, в глазах которой отражался костер, и сжал губы, как человек, совершающий в уме трудный подсчет. Потом направил дуло прямо на блестящий глаз и выстрелил. Из прекрасной головы фонтаном хлынула кровь.
Выстрелы звучали один за другим, отражаясь гулким эхом, которое было громче самой громкой грозы в прериях. И вдруг что-то вспыхнуло в голове Чарльза, как пороховой заряд, и откуда-то из груди, постепенно нарастая, вырвался дикий протяжный крик.
Он не помнил, как сдвинулся с места.
Глава 52
С каким-то странным изяществом, словно не испытывая мучений, первые лошади упали на землю. Они падали одна за другой под залповым огнем из винтовок в руках совсем молодых солдат, некоторые из которых еще и со смехом восклицали: «Попал!» после очередного выстрела. Вставая на колени, солдаты снова и снова нажимали на курок, целясь в плечи, ребра, грудь, живот. Кровь вытекала сильными струями, как из частого сита, когда лошади падали в сторону от своих палачей, создавая своими телами некий аккуратный красивый узор, похожий на рисунок разбегающихся волн морского прилива. Но когда было убито восемьдесят, а потом сто лошадей, узор потерял свою красоту и стройность; на земле больше не осталось свободного места, и они умирали, стоя на коленях. Спастись было негде. Тех, кто в панике пытался убежать к дальнему краю табуна, ждали другие солдаты с карабинами – одни были бледны от изнеможения, другие вяло перебрасывались шуточками, третьи явно ненавидели себя за то, что делали, – и там тоже начиналась бойня, и уже скоро кольцо из огня и дыма, как огромной круглой лентой, связало умирающих животных. Воздух наполнился нестерпимыми криками, которые становились все громче, сливаясь в один ровный хор боли. К запаху льющейся крови, возможно для кого-то привлекательному, добавилась вонь лошадиных кишок, опорожнившихся после страшных судорог; и в скором времени прежний строгий узор уже полностью сменился беспорядочным скоплением тел, где то тут, то там можно было увидеть, как над землей поднималась красивая голова, и из вывернутых губ раздавалась протяжная и такая безнадежная мольба о пощаде, которая обрывалась, когда кто-нибудь из стрелков метким выстрелом разрывал эту голову на куски. Поляна быстро превращалась в могильный курган блестящей воняющей лошадиной плоти; еще один ориентир, такой же заметный, как Антилопьи холмы, только создан он был не природой, а человеком – здесь, на берегу Уошито.
Чарльз подбежал к огневым позициям, где стояли на коленях молодые солдаты с револьверами и карабинами, и вцепился в чье-то плечо:
– Прекрати! Что ты делаешь?! Как ты можешь убивать беззащитных животных?
Он даже не понимал, что кричит во все горло, и не чувствовал той вдруг проснувшейся в нем силы, с которой он отшвырнул одного из стрелков на четыре фута, просто схватив того за плечи.
Солдат с такими же влажными блестящими глазами, как у умирающих лошадей, шарахнулся от него с криком:
– Эй, там! Осторожно! Чарли-шайенн спятил!
Чарльз не понял, почему солдат так сказал, ведь он только хотел остановить эту бессмысленную бойню, разве это желание лишено здравого смысла?
– Отойди. Я с ним разберусь.
Чарльз узнал этот голос еще до того, как увидел Гарри Венейбла, Симпатягу Гарри, все такого же франтоватого и ладного, несмотря на все тяготы похода.
– Велите им прекратить это, Венейбл! – воскликнул он.
– Мы выполняем приказ генерала, а вы просто низкий, презренный трус!