Север помнит
Шрифт:
Среди всеобщего хаоса наступил миг тишины. Наконец Дени увидела Ниссу-Ниссу, гордо стоящую посреди огня. Жрица медленно подняла руку и сняла красную лакированную маску.
Вспыхнул ослепительный свет, словно рядом взорвалась звезда.
Дрогон влетел в пламя.
После этого Дени перестала понимать, что происходит. Их трясло, кружило и переворачивало; с грохотом, будто галька падает по железной трубе, они прорывались сквозь сумасшедший вихрь, такой сильный, что плоть едва не сдувало с костей. Дени казалось, что ее вот-вот разорвет на части, она хотела крикнуть, но не могла. Снова и снова, кувырком и вниз, вниз, вниз. Наверное, это никогда не закончится. Дени не знала, где
Раздался громкий, отдающийся эхом треск. Дени, изо всех сил стараясь не упасть, вдохнула иссохшим ртом раскаленный воздух, нащупала сира Джораха и крепко ухватилась за него, а Дрогон сделал вираж и начал пикировать вниз, словно черная смерть. Перед воспаленными глазами все мутилось и плыло, но Дени увидела песчаные холмы, разграбленный город, гавань, в которой стояли корабли с кракенами на парусах. Невероятно, но кажется, у них получилось. Они в Миэрине.
Ее легкие все еще горели, и вдохнуть удалось не сразу. Дени несколько раз ущипнула себя, но это был не сон и не иллюзия. Мой город. Она не была здесь с тех пор, как улетела на этом же самом драконе из бойцовой ямы, где Хиздар пытался убить ее и где она, сама того не ведая, спасла жизнь Тириону Ланнистеру. Наверное, все они мертвы.
Не важно. Нужно приземлиться и выяснить, что случилось за время ее отсутствия. Судя по всему, здесь разверзлись семь преисподних, а когда она покинула Асшай, там было примерно то же самое. Неужели получилось? Неужели красные жрецы повержены, их нечестивая связь с северными демонами разрушена? Только в этом случае она сможет победить того, кто поработил Визериона, и полететь в Вестерос. Я спасу своих детей. Я не дам им погибнуть.
Дрогон был так же напуган проходом сквозь огненные врата, как и Дени, и ей не сразу удалось заставить его лететь прямо. Она направила его к относительно нетронутой части городской стены. Дракон отчаянно хлопал крыльями; раненое крыло вот-вот откажет. Значит, так. Освободить Визериона. Вылечить Дрогона. И чем скорее, тем лучше.
Они преодолели последние несколько футов и с треском и грохотом приземлились на стену. К счастью, Дрогон принял на себя основную часть удара, и, несмотря на протестующий вопль, кажется, сильно не пострадал. Его седоки освободились и тут же одновременно упали на землю.
Дени лежала, чувствуя под собой кирпичи. Миэрин. Наконец-то она вернулась. Она королева своего народа, но кто теперь ее народ? Ей предстоит сразиться по меньшей мере с тремя армиями, однако на это нет времени. А на ее стороне лишь один могучий, но сильно израненный рыцарь и столь же сильно израненный дракон.
Превозмогая слабость, она села. Время в Миэрине было не такое, как в Асшае, и алая полоса на востоке предвещала рассвет. Небо красно поутру, моряку не по нутру. Королеве, без сомнения, тоже.
Когда Дени почувствовала, что уже не разваливается на части, она с трудом встала на ноги и повернулась к Джораху, который приходил в себя гораздо медленнее. В слабой утренней дымке было видно, что загорелый рыцарь бледен как полотно.
– Дайте мне минутку, моя королева. Одну минутку.
Нервы у Дени были напряжены, словно струны арфы; ей отчаянно хотелось убраться отсюда в какое-нибудь более укромное место, но она не собиралась уходить без Джораха. Далеко внизу были видны мечущиеся факелы и слышны отдаленные выкрики на дотракийском. Их эффектное появление, конечно, не осталось незамеченным, и Дени подумалось, что дотракийцы, должно быть, теперь считают ее богиней. Она появилась из воздуха верхом на драконе – кто же она еще, как не богиня?
Дени обернулась.
– Вы готовы, сир?
– Да, моя королева, иду. – Сир Джорах с мучительным
– Что? – Она взглянула ему в лицо, и его выражение ей совсем не понравилось. – Что такое, мой медведь?
– Дейенерис, - простонал он и медленно, медленно упал на колени. На его груди сквозь грубую ткань рваной рубахи проступило красное пятно. – О боги… бегите…
– Джорах! – вскрикнула Дени. – Нет!
– Вот уж действительно, нет. Не это имя ты выкрикивала в порыве страсти, моя милая королева, - раздался голос. Знакомый голос. Его обладатель, словно призрак, появился из мрака, сверкая золотым зубом и улыбаясь распутной улыбкой, которую она когда-то так любила. – Ты выкрикивала мое имя. И скоро ты будешь выкрикивать его вновь, как только я сдержу обещание, которое дал твоему безобразному другу, - что убью его при первой возможности.
Медленно и бережно, словно художник, меняющий кисти, Даарио Нахарис выдернул из спины Джораха Мормонта стилет с золотой рукоятью. Сталь была влажной и красной, такой красной.
– Добро пожаловать домой, в Миэрин, любовь моя. Мы так тебя ждали. – Он снова улыбнулся, перешагнул через поверженного рыцаря и направился к ней.
Дейенерис Таргариен со всех ног бросилась прочь.
Комментарий к Дейенерис
Черт. Черт. Этот гад все-таки его убил. Рыдаю.
========== Джейме ==========
Его разбудила тишина. В последнее время в городе непрерывно раздавался колокольный звон - гудели огромные бронзовые колокола Великой Септы Бейелора, бренчали маленькие в башенках и двориках Красного замка. Он так привык к этому звону, что уже почти не замечал его. Впрочем, пару раз он прислушался, недоумевая, – по кому звонят, по Тиене? Возможно, но Джейме не был в этом уверен. Может, она и была ценна для Веры (или ей так казалось), но в Красном замке должен остаться хоть один здравомыслящий человек, который понимает, что происходит, и которому теперь надлежит прошерстить весь двор Томмена в поисках доказательств организованного Мартеллами заговора.
Джейме просто повезло, что он случайно узнал, кто такая на самом деле эта септа, - стражники, охранявшие его покои, решили почесать языками, думая, что он спит. Их меняли каждые несколько дней, чтобы он ни с кем не смог сдружиться, и Джейме не удалось разглядеть сплетников, - от мысли об этом у него было тяжело на душе. Значит, есть по меньшей мере два человека, кому платит этот проклятый дорниец, они ходят у всех на виду, имеют доступ к юному королю и, может быть, прямо сейчас рассказывают ему, что верная септа Тиена убита его вероломным дядей и поэтому он должен пойти с ними…
К горлу Джейме подступила тошнота. Он встал с грязной постели и подошел к окну, грубо заколоченному досками, – можно подумать, его недостаточно унизили, сделав пленником в его собственных покоях в Башне Белого Меча, а теперь, после того как он расправился с проклятой Песчаной Змейкой, эту комнату окончательно превратили в тюремную камеру. Все, что могло доставлять хоть малейшее удобство, отняли, а еды становилось все меньше и приносили ее все реже. Джейме никогда в жизни не приходилось думать о том, когда он поест в следующий раз, даже в вонючей тюрьме Хостера Талли под Риверраном, - по сравнению с теперешним заключением она казалась ему почти дворцом. Тогда он был слишком важным пленником, чтобы ему дали умереть с голоду, поэтому в черством хлебе и жестком мясе недостатка не было. А сейчас… Джейме не знал, что и думать, - то ли его решили таким образом сжить со свету, то ли просто в замке не осталось ни одного человека, кто захотел бы таскать еду Цареубийце, когда кругом и так полно опасностей.