Север помнит
Шрифт:
Очень долго она видела лишь пляшущие тени и прыгающие искры. Должно быть, наивно с ее стороны предполагать, что ей удастся немедленно овладеть искусством, которое даже посвященные постигают десятилетиями. Однако Дени была уверена, что не попала бы сюда, если бы не должна была узнать здесь нечто важное. К тому же огонь был ей не в новинку. Даже это странное, неестественное пламя, то пышущее жаром, то обдающее ледяным холодом. И в тот миг, когда холод стал нестерпим, Дени показалось, что она увидела…
Сосредоточься. Дени, прищурившись, подалась вперед. На одно мгновение она совершенно точно поймала видение. Еще раз и еще. Она постаралась сфокусироваться на нем. Сильнее.
Вот оно.
Как будто по другую сторону огня, так близко, что казалось, туда можно войти, если захотеть, в самом суровом и холодном краю, какой Дени когда-либо видела, высились мрачные горы. Ледники, испещренные расселинами, изрезанные трещинами скалы, засыпанная снегом пустошь, в центре которой, словно капля черной краски, темнело озеро. На небе не было ни солнца, ни луны, ни звезд, и слово «темнота» не вполне подходило для точного описания; свет вообще отсутствовал. Скалы в тысячу футов высотой обрывались у замерзшего моря. Край света.
Посреди этой мерзлой пустыни стояло одинокое белое дерево; его листья, словно красные руки, хватались за темноту. В его коре отражалось слабое мерцание, и Дени поняла, что где-то здесь должен быть огонь – может быть, маяк на самом северном краю континента. Но для кого? Вокруг этого мыса не ходят корабли, море замерзло на много лиг, и здесь недостаточно пропитания, чтобы прокормить даже маленькое племя самых выносливых одичалых. Значит, этот маяк на краю света горит не для людей… холодный огонь… голубые глаза…
Дени в страхе отшатнулась, и иной мир тут же исчез. Но она успела заметить… на берегу озера… зеленая чешуя покрыта инеем, дымные узоры на небе… одного из ее пропавших сыновей.
Рейегаль! Она попыталась позвать его, призвать его к себе, но поздно. Что он там делает? Как он может там выжить? И что заставило его совершить такой долгий и опасный путь? Дени знала, что ее драконы вырвались из цепей, но, увидев Рейегаля в этом странном месте, она окончательно уверилась – она потеряла их.
Дени стояла, словно вкопанная, глядя в пламя, пока языки огня не начали приобретать знакомые очертания. На этот раз она увидела выщербленные, залитые кровью кирпичные стены Миэрина, ломаной цепью возвышающиеся над гладью Скахазадхана. Большая часть их была разрушена, а в гавани стояли корабли, на парусах реяли золотые кракены. Город был растерзан и разграблен, сперва иноземными захватчиками, а потом…
Дени услышала отдаленный звон колокольчиков, увидела маленькие черноволосые фигурки, скачущие по закопченным улицам и свергающие последние оставшиеся статуи Гарпии. Дотракийцы.
Все это было любопытно, но Дени видела эту картину словно с большого расстояния. Все ее внимание было приковано к крылатой тени, кружащей высоко над Миэрином, – круг, еще круг, словно над городом парит огромный сокол. Дени разглядела сливочно-золотую чешую и поняла, что это Визерион. Она увидела, что на нем кто-то сидит – две маленькие фигурки, изо всех сил вцепившиеся в драконью спину… а еще что-то вроде ядовитого пятна, обволакивающего Визериона со всех сторон. Пятно было темное, холодное и какое-то неправильное, и в нем Дени разглядела образ черного витого рога… ярко-голубой глаз, улыбающиеся синие губы, золотой кракен, такой же, как на парусах…
Видение начало таять. Дени пыталась удержать его, но это было все равно что голыми руками хвататься за осколки стекла, и она отпрянула, вскрикнув от боли. Новые образы сменяли друг друга все быстрее и быстрее, но видения длились не более мгновения, из них ничего нельзя было понять. Флаги, реющие над высокими стенами; войско, выступившее в поход; корабли, горящие в
Дени не могла ни вздохнуть, ни отвернуться. Силуэт красной женщины танцевал, покачивался и мерцал в пламени; он становился все больше, пока не заслонил все остальное. Дени внезапно озарило понимание, зачем она пришла в Асшай, - чтобы навеки воссоединиться с силами Рглора, чтобы сгореть вместе с драконами в самом сердце храма, чтобы раз и навсегда победить тварей, которые поджидают во тьме. Это будет величайшее жертвоприношение за всю историю. Они сгорят и возродятся как…
И в этот миг пламя выплеснулось за пределы бронзовых колец. Словно оковы, оно охватило запястья и щиколотки Дени и подняло ее в воздух.
Дени вскрикнула и попыталась вырваться. С ее ноги упала туфля, которую тут же поглотило бушующее пламя, и даже неопалимая королева почувствовала жар этого огня, вгрызающегося в ее плоть, прожигающего ее до костей. «Нет, нет, я пришла сюда не для того, чтобы отдать себя им», - вспомнила она. Ей как будто удалось вновь обрести ясность мысли, но едкие клубы дыма и чудовищная боль не позволяли сосредоточиться. С черного потолка ударила молния, огненный вихрь подымал Дени все выше и выше, и ей подумалось, что свод вот-вот треснет и явится величественный лик Рглора. Она была на грани обморока, но ей было ясно, что если она потеряет сознание, то умрет. Ее власть, ее сила, ее кровь, ее драконы – все будет уничтожено, чтобы дать силу красным жрецам. И тогда их будет не остановить. Мир должен будет либо склониться пред ними, либо погибнуть.
Дени открыла рот, чтобы крикнуть, хотя и понимала, что это бесполезно. Но вместо этого она вдохнула дым и закашлялась, извиваясь, словно рыба на крючке, а в это время пламя жадно поглотило вторую туфлю и принялось за разодранное платье. Дени горела, горела заживо. Ей вспомнилось, что когда Визериса короновали расплавленным золотом, она думала, что огонь не может убить дракона…
В глазах у Дени потемнело, вокруг расползалась зловещая чернота. В легких не осталось воздуха, одна копоть. Финтан солгал мне. Он солгал… он говорил, что видел, будто я пришла сюда одна, омываемая дождем цвета крови…
Невероятно, но вдруг откуда-то сверху воздух пронзила ослепительно-белая полоса. Сразу же после этого раздался взрыв, и осколки льда – подумать только, льда! – впились Дени в лицо. Тут же с каменного потолка полил ливень, и бушующее пламя взвыло, дрогнуло и зашипело. Дени почувствовала на губах холодные капли. Я умерла.
Если так, тогда после смерти ей приходится наблюдать еще более необычные вещи, чем при жизни. Ее руки покрылись льдом, и огненные оковы исчезли, словно догоревшие свечи. Раздался еще один взрыв, сверху с ревом ударила струя пара, и стало совершенно невозможно разглядеть, что происходит внизу, но Дени различила три фигуры… нет, четыре. Двое стояли с воздетыми вверх руками, управляя дождем и снегом, и Дени успела заметить на их шеях серебряные обручи. Аэроманты. Но что, во имя Семерых, эти мастера над погодой здесь делают?