Севера. Часть 2
Шрифт:
– То есть, главное препятствие в переговорах устранено?
– Именно. Думаю, в ближайшие один-два дня мы заключим с ними договор пусть пока еще не о дружбе, но о ненападении точно.
– А что в плане торговли? Что у них есть такого, чего нет у нас?
– О-о! это и есть главный сюрприз. Корнева, когда он увидел, чуть кондрашка не хватила. Он рвал и метал, кричал, что это противоречит всей геологической науке. Но факт, как говорится, налицо. У турок есть зона геотермальной активности. И в ней некие постройки. Часть – готовые, как они говорят, теплицы.
– Да уж, вы меня поразили.
– И это еще не все,- продолжал изумлять безопасник. – У них там есть термальная электростанция.
– Охренеть! – не удержался Бородулин.
– Вот только она не работает. Как я понял, для работы электростанции из-под земли по трубе должна подниматься кипящая вода, крутить турбины и потом уходить обратно под землю.
– Ну, примерно так.
– Так вот: этих труб нет. Поэтому электростанция стоит, света не дает, и если бы где-нибудь поблизости принимали цветной металл, турки бы давно ее сдали по цене лома.
– Так может…
– Я тоже об этом подумал. Специально и Корнева притаскивал. Но он посмотрел и открестился. Мол, это не его профиль, он не сможет. И, между прочим, перевел все стрелки на вас. По его словам, у вас есть достаточно знаний и опыта для этой операции.
– Мне бы самому для начала посмотреть…
– А приезжайте завтра. С утра как раз шишига пойдет в Баязет, а у поворота к туркам я вас на «москвичке» встречу. Добро?
– Договорились.
– Вот и чудненько. А потом, может, и к той башенке прогуляемся.
– До завтра, Станислав Наумович. Конец связи.
– Конец связи.
Бородулин стянул с головы наушники, поднялся, повернулся к двери. Девушка-дежурная стояла чуть в стороне, держа правую руку за спиной. Оттуда, из-за спины, к аппаратуре тянулся провод. Подслушивала? Все же не о рядовых вещах шла речь. По сути, гостайны обсуждали. Но, с другой стороны, девочка эта потому тут и сидит, что допущена ко всем секретам анклава. Ее Михайленко лично проверял, он бы подозрительного человека не пропустил. А поскольку завтра нужно ехать, значит сегодня придется порешать некоторые срочные дела. Времени осталось – всего ничего, так что Андрей, поколебавшись, придушил подозрения и вышел.
Вновь вспомнил об этом он лишь вечером, блаженствуя с кружкой чая у камина. И сразу навалилось беспокойство: он уедет, а тут что-нибудь произойдет. И все потому, что он не учел, не предусмотрел, не придал значения. Маялся-маялся, прикидывал варианты и, наконец, решился:
– Света, скажи, твою сменщицу, такую полненькую, как зовут?
– Эту рыжую страшную? Любка. А что ты вдруг ей заинтересовался?
В голосе девушки появилась если и не угроза, то явное напряжение. «Ничего в жизни не меняется. Все женщины – жуткие собственницы», - подумал Андрей и поспешил объясниться:
– Да понимаешь, сегодня с Баязетом говорил. И показалось мне, что она параллельно разговор слушала. Я сперва
– А-а-а!
– успокоилась Света, - да она особо ни с кем и не дружит, парни на нее не засматриваются. Да мы с ней и не общаемся вне работы.
Она лукаво улыбнулась и добавила:
– Особенно в последнее время.
– Вот что, Светик, ты завтра расспроси всех, кто что-нибудь где-нибудь про эту девочку знает. Может, кто с этой Любой в приятельских отношениях, может сплетницы местные что наболтают. И постарайся за ней ненавязчиво приглядеть.
– Все так серьезно?
– А как же! Сама ведь понимаешь: радиосвязь - это безопасность анклава. Даже если она ничего никуда налево не сливает, повышенная любопытность к гостайне – это подозрительно.
– Ну хорошо, я посмотрю. Только я завтра с утра заступаю на вахту.
– А в ночь кто?
– Варенька, подружка моя. Хорошая девчонка.
– Понятно. Эта Варя не болтушка?
– Да нет, за ней ничего такого я не замечала.
– Тогда – не в службу, а в дружбу – предупреди ее, чтобы никого ночью в дежурку не пускала. Скажи, мол, будут проверять и если что – турнут с теплого места.
– Да она и так не должна. По инструкции.
– Вот именно, что не должна. Но ночью, когда все спят и проверить некому, инструкции могут и нарушить. Что-то неспокойно мне. Можешь считать, что это паранойя. Или, к примеру, старческий маразм.
– Ну хорошо, я сейчас сбегаю.
Глава 22
За ночь Бородулин несколько раз вставал, тихонько спускался по лестнице вниз, на первый этаж, поднимался обратно. Проходя мимо дверей дежурки, задерживался. За дверью было тихо, спокойно. Он ругал себя за идиотское поведение, за чрезмерную подозрительность, возвращался в постель, обнимал теплую, сонную девушку и засыпал. Но через час-другой снова просыпался и отправлялся гулять вниз-вверх.
За ночь он так никого и не встретил, зато поднялся утром хмурый, невыспавшийся и с больной головой. И всю дорогу до поворота к туркам вполглаза дремал, прислонившись к стенке фургона. Под конец провалился в глухое забвенье, но едва он отключился, как сразу машина остановилась у поворота.
Михайленко уже ждал. Он стоял у водительской двери автомобильчика, рядом, с автоматами на груди, топтались два бойца охраны. Бородулин подошел, поздоровался. Заместитель сел за руль, он сам – справа, охрана втиснулась назад. Тронулись.
– Вот надо же, - болтал Михайленко, - умудрились в такую машинешку полный привод запихать. И ведь едет, и даже неплохо.
Бородулин пытался поддерживать этот беззаботный треп, но получалось плохо. Глухая тревога никак не уходила. На нее накладывался недосып, начинавшаяся головная боль – в общем, чувствовал он себя прескверно. Но пытался, да: