"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13

Ольховская Влада

Сначала она еще шарахалась от бесформенного темного кокона, потом перестала. Если существо очнется, они все равно никуда от него не денутся. Так что лучше успокоиться, убедить себя, что это всего лишь камень – ведь иногда, чтобы пройти дальше, придется прижаться к нему вплотную.

Сама Римильда направление не чувствовала, ей приходилось полностью полагаться на свою спутницу. Она все силы отдала движению, медленному, мучительному, но даже так ей порой требовался отдых. Эстрид делала привалы, ни о чем ее не спрашивая, хотя сама она, похоже, могла двигаться без перерывов.

–

Как ты выжила? – решилась спросить Римильда.

Она устроилась на каменных обломках, игнорируя боль в обнаженных мышцах. Стоять все равно было сложнее, выбирать теперь приходилось между плохим и худшим.

– Какая разница? – отозвалась Эстрид, внимательно осматривая площадку, на которой они остановились.

– Я не могу не спросить. Ты тоже спросила бы на моем месте.

– У меня нет желания делать это достоянием общественности. Или даже специального корпуса.

– Я никому не скажу.

– Почему я должна тебе верить?

– Потому что ты, как и я, умеешь отличать ложь от правды, – Римильда хотела пожать плечами, но привычное в прошлом движение теперь отозвалось острой болью во всем теле. – Да твою ж… Это я не тебе. Тебе я хотела сказать: ты чувствуешь, что я не вру. Я должна тебе. И то, что я никому не выдам твой секрет, будет даже не возвращением долга, это просто… Ну, совесть, что ли.

Девочка повернулась к Римильде и внимательно на нее посмотрела. В ярком бледном свете глаза ребенка смотрелись совсем уж нечеловеческими. Казалось, что она сейчас изменится, бросится на хилера, ведь на самом деле это не Эстрид, а одно из порождений монстра…

Но нет, она осталась на месте, она лишь сказала:

– Я не выжила. Когда оно распознало, что я представляю для него угрозу, оно одним ударом разорвало мое тело на части. Восемь не равных по размеру фрагментов.

– После такого невозможно восстановиться!

– Да, именно так я и сказала.

– Но ты все равно здесь, живая…

– Тело новое, – пояснила Эстрид. – Прежняя я в новом теле. Тебе не следует забывать, что я в первую очередь легионер, а потом уже хилер. Это подразумевает создание таких техник, на которые хилеры не способны.

– И ты создала такую технику?

– Не я. Когда-то давно ее разработала Виридиана Тассин, она очень хорошо манипулировала материей. Техника сводится к созданию тела-клона для ситуаций, когда смерть основного тела неизбежна.

– Как такое можно создать? – нахмурилась Римильда.

– Скажем так, эта техника доступна только женщинам.

– Ох, елки…

Эстрид и глазом не моргнула:

– Если ты по-настоящему хочешь жить, ты пойдешь и не на такое. Новое тело создается внутри старого тела при экстремальной угрозе. Во время драки наш соперник целится в сердце и голову, так бывает чаще всего. Поэтому тело-клон, изначально отличающееся крошечным размером, способно выжить. И оно выжило в нынешней ситуации: перед смертью мне требовалось перенести в него максимальное количество мозговых клеток. Опять же, это умение легионеров, ты так не сможешь.

– Я и не рвусь! Так значит, существо тебя упустило?

– Поначалу – да. А потом ему стало не до меня, оно вступило

в схватку и погибло.

Римильда осторожно коснулась рукой темного кокона, формировавшего одну из стен их временного пристанища.

– Да, я вижу… Как флоту удалось этого добиться?

– Не флоту. Существо было остановлено ценой жизни Седьмого.

– Габриэля? – выдохнула Римильда.

Она не могла поверить в то, что слышала. Следовало бы – в глубине души она знала, что от Триана не стоит ожидать меньшего. Однако принять, что он действительно это сделал и его больше нет, оказалось так трудно, почти больнее, чем просто находиться в собственном теле…

Эстрид же осталась спокойна даже теперь. То ли ей было все равно, то ли она была из тех легионеров, которые свои чувства не показывают никогда, что бы ни случилось.

– Все верно. Но он справился, – только и сказала она.

– Да… Каждый из нас по-своему справился. Как это сделала ты? Насколько я поняла, на момент смерти ты была в состоянии младенца…

– Определение «зародыш» будет более точным. Мне потребовалось некоторое время, чтобы оформить полноценное тело. Повезло в том, что я уже восстанавливалась таким образом, опыт всегда помогает.

– Почему ты выбрала именно этот возраст?

Эстрид наконец позволила себе хоть как-то выразить эмоции – едва заметно приподняла светлые брови. С учетом ее характера это можно было рассматривать то ли как шок, то ли как смех, которому не суждено прозвучать.

– Выбрала? Я ничего не выбирала. Для тела нужна материя – в этом мы с заточенной в кокон колонией не так уж отличаемся. Использовать материю существа я не могла, мне пришлось довольствоваться фрагментами, которые оно не успело поглотить, в том числе и моего старого тела. Получилось вот это.

Римильда уже пожалела, что спросила. Пятая не пояснила, как именно она «довольствовалась фрагментами», но хилер это прекрасно понимала. Нет, Эстрид все сказала верно, каждый хватается за жизнь как может, из последних сил. Однако это все равно пугало, слишком уж яркие картины рисовало воображение.

От этой темы хотелось не то что отстраниться – уйти в самом буквальном смысле. Римильда кое-как поднялась на ноги, показывая, что готова продолжить путь. Однако Эстрид жестом велела ей оставаться на месте, замерла, прислушиваясь. Римильда ничего подозрительного не слышала, но она сейчас была слишком слаба, чтобы обеспечить себе обостренный слух.

– Сюда идут, – наконец объявила Эстрид. – Я не могу точно сказать, кто это, но они ведут странные разговоры.

– В смысле – странные?

– Те, которые не позволяют однозначно определить, на чьей они стороне. Видишь эту нишу? Спрячься там. Ничего не делай, ты все равно будешь попросту путаться под ногами. Я справлюсь сама.

После долгих, бесконечных, мучительных дней, проведенных в ловушке кокона, Римильде меньше всего хотелось забиваться куда бы то ни было. Однако Эстрид все сказала верно: толку от хилера пока не будет. И это так унизительно – стать обузой, при ее уровне способностей! Но изменить что-либо исключительно силой воли Римильда не могла, приходилось терпеть.