"Северная корона". Компиляция. Книги 1-13

Ольховская Влада

При том, что роботов было всего двое, от немедленной смерти Кигана спасала лишь их медлительность – да и то относительная. Но он уже видел, что сбежать не получится: он использовал единственное укрытие на открытом пространстве. Если он сейчас двинется к домам, ему выстрелят в спину – и он, скорее всего, не сумеет отклонить лезвие, которое не увидит.

Ему пришлось вновь подавить гордость и позвать на помощь:

– Феликс! Эй! Мне тут не помешала бы поддержка с воздуха!

Телекинетик не улетел далеко, Киган все еще его видел – возле соседнего здания, на уровне верхних этажей. Человек с такого

расстояния, разумеется, не услышал бы, а вот обладатель специальных способностей должен был. Тут примерно как с фактором самоисцеления: он не такой сильный, как у хилеров, капитанов или легионеров, но куда выше, чем у гражданских.

Так что Феликс обязан был услышать… но почему-то не услышал. По крайней мере, вниз он не посмотрел. Он увлеченно продолжал отлавливать мелких роботов в зданиях и на крышах, да еще и давить их по одному, хотя мог бы – всех сразу. Пожалуй, даже слишком увлеченно.

Совпадений накапливалось так много, что считать их совпадениями уже не получалось. Феликс притащил Кигана сюда, хотя мог бы выполнить это задание в одиночестве. И Феликс же занимался расшифровкой данных от разведывательных роботов, которые обнаружили этот схрон. Возможно, он с самого начала знал, что здесь есть машины, разработанные специально для борьбы с электрокинетиками – увидел это, понял и решил использовать.

Киган знал, что он злопамятный, но чтобы настолько… Похоже, Феликса серьезно взбесило продолжающееся неповиновение электрокинетика. Еще бы! На него все пялятся с восхищением, а он летает тут кокетливой примадонной и порой автографы раздает! При всем своем таланте, он еще не перерос типично подростковые комплексы, хотя следовало бы, и вот теперь для Кигана это могло закончиться большой бедой.

Наказать его своими руками Феликс не мог, он и так подставился с этим избиением. Киган жаловаться не собирался, но его состояние заметили остальные, Стерлинг, вон, поднял шум. Возможно, это оскорбило Первого, а может, напугало… Когда до него дошли слухи, что киборг планирует подавать жалобу высшему руководству, этот самоназначенный принц вполне мог обделать свои монаршие кальсоны.

Тогда Феликс пришел к гениальному выводу: нужно убрать Кигана как главного свидетеля! Причем убрать так, чтобы в этом не обвинили самого телекинетика. А что подходит лучше, чем трагическая гибель во время выполнения задания?

Если поблизости есть камеры наблюдения, – Феликс наверняка позаботился о том, чтобы они были, – они докажут, что Первый не убивал Кигана. Просто был высоко, увлекся боем, не пришел на помощь… Потом, конечно же, заметил, что случилось, раздавил роботов одним ударом, хотя мог сделать это в любой момент, и принялся оплакивать то, что осталось от Кигана.

Ему поверят, потому что никто даже не заподозрит убийство товарища по оружию из-за подросткового каприза. Его не обвинят. Даже если тот же Стерлинг почует неладное, делу не дадут ход, ведь сильные воины сейчас куда дороже боевых кораблей.

Так что на помощь можно было не рассчитывать, Кигану оставалось лишь справляться самому. А он пока не знал, как! Роботы подбирались все ближе, и снаряды у них не заканчивались. Они и не закончатся: в таких массивных тушах можно спрятать огромный запас. Киган не мог сделать ничего, ему даже пожар не на чем было устроить, их окружала безупречная

каменная дорога, чуть дальше – земля и растения, все это красиво, но чертовски плохо горит. Ему и обрушить на этих металлических жуков было нечего, все здания располагались слишком далеко.

Его последнее укрытие дрожало и искрило под непрекращающимися ударами. Киган понимал: как только роботы доберутся до него, они этот жалкий экран просто снесут. Нужно было решиться на финальный рывок… Интересно, Феликс наблюдает за этим? Или по-прежнему изображает наверху старательного солдатика?

Мысли о нем бесили, мешали полноценной концентрации, и Киган заставил себя отстраниться от них. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул – и побежал вперед, к тому зданию, которое оказалось ближе всего.

Он не мог просто двигаться, полагаясь на удачу, знал, что с такого расстояния роботы не промажут. Кигану приходилось постоянно петлять, удлиняя и без того мучительно долгий путь. Он то и дело оборачивался, чтобы отразить очередную волну снарядов. В воздухе завис привычный запах озона, молнии сияли и стрекотали, как гремучие змеи. Такое, пожалуй, и на базе уже заметили, но Феликс по-прежнему не смотрел вниз, будто у него шею свело!

Выжить следовало хотя бы ему назло, и Киган работал над этим. У него даже получалось… сначала. Но в таких делах нет частичной победы, все или ничего. Он все-таки допустил ошибку, незначительную, по-своему глупую, однако из тех, исправить которые уже не удастся.

Он додумался обернуться для очередной контратаки, как раз подбираясь к газону перед зданием. Он считал, что все под контролем, что ему хватит ловкости, и все равно споткнулся. Киган как раз направлял молнии, на ногах он не удержался, повалился на траву… и понял, что это конец.

Он еще мог отбиваться, он кое-как отражал летящие на него лезвия. Но и роботы обнаружили, что их цель предельно уязвима, нужно добивать. Теперь выстрелы шли один за другим, сплошной стеной. Рано или поздно Киган должен был пропустить хотя бы одно лезвие… одного бы хватило.

И это действительно произошло. Проклятый заточенный полумесяц подлетел так близко, что Киган успел рассмотреть каждый изгиб в узоре пластика, когда-то выливавшегося в специальную форму, каждую трещину, образовавшуюся при заточке. Как не рассмотреть, если эта дрянь летела ему в глаза?

Лезвие могло стать последним, что он увидел в своей жизни. Не случилось это лишь потому, что снаряд застыл в воздухе прямо перед лицом Кигана – да и остальные замерли, не двигаясь. А вот роботы очень даже двигались, только не по своей воле. Бронированные махины сжимались под давлением телекинеза, теряли форму, прогибались, будто кто-то наступил на них, поступил с ними так, как и следовало поступать с ядовитыми насекомыми.

Когда они наконец были уничтожены, лезвия тоже повалились на землю. Все закончилось.

Киган устало откинулся на мягкую траву, подниматься пока не хотелось. Он чувствовал облегчение – и злость. Похоже, он переоценил коварство Феликса. Этот пижон хотел не убить его, а напугать, страхом наказывая за неповиновение. Мол, смотри, что я могу с тобой сделать – и жив ты только благодаря моей воле! Феликс все это время наблюдал за ним сверху, сохраняя за собой право эффектно вмешаться в последний момент.