Северная корона. По звездам
Шрифт:
– Ты бы поменьше ею интересовалась, дорогая. Эта девчонка тебя и отца ни во что не ставит, а вы… Ладно. Твой отец, слышу, наговорился. Идет. Ну что, выяснил? – спросила она насмешливо мужа.
– Выяснил. Эльвира сказала, что Марта никуда не выходила. В смысле замуж не выходила, – с довольным видом заявил Константин Власович, входя на кухню и садясь рядом с супругом и дочерью за круглый стол, накрытый нежно-зеленой скатертью в тон стильным жалюзи. – Еще и наорала, что беспокою глупостями.
– Не звони этой женщине, пожалуйста, – сказала София Николаевна медленно, откладывая остро заточенный нож для бутербродов. – Меня это… расстраивает. Не хочу, чтобы вы с ней общались.
– Конечно, милая, я
Юля, откусывающая бутерброд, покивала, решив растерзать придурка Криса и его придурковатого дружка Стаса, а София неодобрительно покачала головой, сердито посмотрела на дочь, затем на мужа, но от дальнейшей полемики воздержалась. Она точно знала, что в ту семью ее драгоценный Костя не вернется, поэтому решила лишний раз не устраивать ссору из ничего. В семье должны быть покой и гармония. Это на работе можно устраивать скандалы и плести интриги.
София Николаевна, дав поручения приходящей домработнице, покинула квартиру последней, а затем села в строгий, но элегантный автомобиль марки «Ауди», в котором уже на пассажирском сиденье находился ее муж, и села за руль. Сначала она отвезла на работу Костю, быстро и властно поцеловала его на прощание, а затем поехала в колледж весьма довольная собой и хорошим октябрьским днем.
В этот же вечер мама Марты Эльвира Львовна зашла в комнату к разучивающей новый пассаж дочери и сказала сухо, застыв в проходе и скрестив руки на груди:
– Твой отец совсем сошел с ума.
– Он мне не отец, – было первой реакцией длинноволосой девушки. Она хмуро взглянула на мать, опустив скрипку, и убрала за ухо волнистую прядь. – И что он опять хотел?
– Что он хотел? Довести меня до белого каления, вот что, – сердито заявила женщина, прислоняясь к стене. – Позвонил мне утром, сразу после того, как ты убежала в консерваторию, и спросил, не вышла ли ты замуж? Нет, ну не идиот ли, а?
– Что-что спросил? – не поняла изумленная Марта.
– Интересовался, почему ты его на свадьбу не пригласила, – объявила Эльвира Львовна с ухмылкой. – Я не знаю, что с бедным Костей: то ли он деградировал, то ли напился, то ли, – тут голос женщины дрогнул в злой усмешке, – его женушка выпилила ему все мозги, но его интересовал именно этот вопрос: «Замужем ли его дочь?»
– Я не его дочь, – вновь поморщилась Марта, которая своего биологического отца очень не любила с позднего детства. Вернее, никак не могла простить за то, что он когда-то давно оставил ее и маму ради другой семьи. И вторую семью Константина Власовича она на дух не переносила: ни его жену Софью, стервозную и злую, ни дочь Юленьку – да-да, ту самую Юлю Крестову, которая училась вместе с ней в консерватории и делала вид, что заботится.
– Нельзя так говорить, Марта, он как-никак твой отец, – с некоторым сомнением в голосе сказала Эльвира. – В общем, милая, я тебе на всякий случай это рассказала, чтобы ты в курсе была. А то вдруг Костя совсем рехнется, начнет тебе звонить и нести чушь несусветную.
«Напугает еще ребенка», – подумала про себя Карлова-старшая.
– В таком случае я не буду с ним разговаривать, мама, – раздраженно отозвалась Марта, не понимая, что нашло на этого человека, который как бы являлся ее отцом. Эльвира Львовна, вздохнув, потрепала дочь по волосам и ушла, а девушка продолжила разучивать пассаж дальше, изредка только фыркая, вспоминая отца или сестру, которых терпеть не могла. Нет, они никогда не обращались с ней плохо: напротив, Константин Власович дарил дочери подарки, поздравлял
Вспомнив сестру, от которой Марта отличалась, как голубое небо от коричневой земли, девушка села на кровать, решив сделать десятиминутный перерыв. И тут же ее как будто бы невзначай накрыло прозрачное липкое облако воспоминаний, от которого пахло детством, одуванчиками и запеканкой со сгущенкой – ее безумно вкусно готовили в детском садике.
Когда-то давно, много лет назад, все было иначе.
Марта любила своего улыбчивого и мягкого папу-пианиста и с удовольствием общалась с сестрой-одногодкой: бегала с ней по площадке, строила куличи и играла в куклы. Маленькая и очень наивная, как и всякий ребенок, Марта не понимала того, что ее папа живет с другой женщиной, – она вообще думала, что так и надо, когда он приходит только раз в неделю со сладкими подарками или с игрушками, иногда приводя с собой сестренку.
Марта, поздно пошедшая в садик, и не знала, что бывает как-то по-другому. И Эльвира Львовна, при всей своей обиде на бывшего мужа, не хотела лишать дочку общения с отцом, а потому даже и не говорила при ней плохих слов о Константине. Она не запрещала ему видеться с девочкой и даже разрешала приводить свою вторую дочь Юлию, хотя, конечно, видеть этого ребенка ей было неприятно. Как-никак Юля была живым напоминанием о предательстве, измене и выборе некогда любимого супруга. Чтобы не рассказывать Марте обо всем произошедшем, Эльвира просто говорила скучающей по отцу дочке, что ее папа очень много работает, а потому домой приходит так редко. Когда же Марта спрашивала о Юле, вразумительного ответа она тоже не получала и знала только, что сестренка живет где-то далеко с другой мамой. Девочке внушили, что ситуация в их семье – нормальная, и Марта верила взрослым. Она любила и маму, и папу, и сестру.
В те времена она была очень счастливой, скучала по папе и Юле, рисовала им открытки и учила для них стихотворения. Это потом уже, позже, когда ей только-только исполнилось пять лет, добрые люди разъяснили Марте, что на самом деле если папа не живет с мамой, то это неправильно; а если при этом у него есть другой ребенок и другая жена – это не только неправильно, это еще и постыдно.
Началось все с того, что в садике увлеченно играющая с плюшевым медведем Марта случайно услышала разговор воспитательницы и нянечки, которые, не зная, что малышка слышит их, вовсю обсуждали личную жизнь ее мамы. Это была одна из первых недель пребывания девочки в дошкольном учреждении.
– Бедная Карлова, одна дочку воспитывает, – сказала воспитательница с таким вздохом, будто бы мама Марты совершала подвиг.
– Ну и что? Сейчас многие женщины одни, без мужиков, детей ростят, – возразила нянечка.
– Так-то оно так. Только вот у Карловой ситуация особенная. Я слышала, – понизила голос работница детского садика, – что у Карловой муж-то фактически на две семьи жил и потом к другой ушел, через год после свадьбы. У него в той семье тоже ребеночек есть, Марты ровесник. Представляешь? Одновременно с двумя крутил! И Карлова об этом узнала только после рождения Марты. Когда вторая жена тоже родила ему ребенка. Нет, ты представляешь, какой кошмар?!